"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу автора - Дэ... - пуще прежнего потешалась надо мной она.
И тут меня прорвало: - Скажи, это правда - то, что раззвонил повсюду Илья? - Ты о чем, не понимаю? - Якобы вы вместе принимали ванну с экстрактом... - Тебе это так важно, Гриша? - Не было б важно - не спрашивал бы! - Ну, что ж, таком случае, это непреложный факт. Мы плескались в ароматической пене бок о бок! Белокурая бестия Мильчман на репетиции к Ламму не хаживал - но нюх ему подсказывал: я зачастил к "своим". Собственно, кавычки излишни. Местоимение "наши", с этническим подтекстом, впервые при мне употребила дочь терапевта, наезжавшая в лагерь, где я, расслабившись под отчим крылом, опрометчиво пускал жизнь на самотек. "Наших, - стрекотала она, - в Политехе завались. Айда к нам, не пожалеешь: мы там один за всех и все за одного!" Андрей еще за партой страдал от своей каверзной фамилии: вечно не за того принимали. Как и следовало ожидать, гонения на немцев в Совке оказались недолговечней укорененной в народе юдофобии. По мере вымирания фронтового поколения, связи славян с германцами восстанавливались - объединяя их в брезгливом отмежевании от "неарийцев". Падение коммунизма реанимировало войну рас и цивилизаций: иссякала перебранка из-за цвета знамен, акцент был вновь перенесен на оттенок кожи. В этом смысле символична и антиномия двух стен: берлинскую разнесли в пух и прах - тогда как к иерусалимской прихлынули новые волны влюбленности... Мильчману со мной было весело, совместное фиглярство скрашивало сокурсник поднапряг и прочие органы чувств. - Гриша, кто по национальности та девушка? - спросил он, видевший меня с Аней. - Иди знай! - напустил я бесстрастный вид. - Эльбо: звучит как будто по-французски... Бесшабашно погрузясь в агитбригадное разгильдяйство, я уже теменем осязал зависший надо мной дамоклов сталактит. Андрей прилежно вел конспекты, сдавал зачеты в срок, закладывал за воротник с деревенщинами-однокурсниками, которых, впрочем, за глаза презирал. Остолопы из Вязанки да Ошмян поддевали меня, стравливая с ливанцем Хасаном (в чертежном классе мы с ним поцапались из-за открытой фрамуги: его, теплолюбивого, видите ли, могло продуть, - но через пару дней он вдруг преданно проблеял: "Один только Хасанчик тебя понимает!..") Израиль, воображением рисуемый весьма расплывчато, в тот год отчаянно сражался за свое выживание. Я тоже выкарабкивался из задолженностей, не спеша сжигать хрупкий мосток: без посторонней помощи курсового мне было не осилить!.. Интуиция нашептывала: мой соглядатай пытается подловить меня на тяге к соплеменницам. Послушный законам биологии, Мильчман подталкивал зачумленные гены к растворению - противясь сохранению их интеллектуальной силы в чистоте вида. - Видишь? - кивал он на вывеску обувного магазина. - "Чэрэвiчкi"! Разве ты способен оценить! При этом, повторяю, местную аляповатую орфоэпию - с ее придыхательным "г" и невыносимым огрублением шипящих - тевтон наполовину, полдетства |
|
|