"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу автора

Разглядел я и представителей других "неблагонадежных" наций: наличие
метрополии за кордоном автоматически означало направление в нестроевые
войска. В очах печального уйгура парадоксально сочеталось благородство с
забитостью. Рослые алма-атинские немцы вольготно гоготали, обливаясь ледяной
водой. К ним примазывался омич Хила. Я мимоходом видел, как, переводя
неуставной ступенью выше, Нестеренко нещадно драл Хиле чернявые космы: этого
истязаемый мне не простил. Однажды, будучи дневальным, я записал за ним
папиросный долг - в счет выдававшейся нам ежемесячной меди; какой-то
доброхот приплюсовал нолик - и ощетинившийся Хила, краем уха слыхавший о
гешефт-махерских плутнях, припустил за мной рыча, как русская борзая...
Но более прочих меня чаял ущучить ефрейтор Бобрукевич - невзрачный
блондин, печатавший бригадную многотиражку. Вечно перепачканный, он
повадился стыдить корреспондента:
- Да-а, что тут скажешь, работа не бей лежачего!
Не мусоль я своих опусов - чем бы, спрашивается, пробавлялась
типография?.. Но логические доводы на него не действовали.
Вскоре стало ясно, что белесый недогутенберг добивается от меня той же
безропотности, с какой его помощник, сутулый барановичский шлимазл,
каждодневно вылизывал станок и платы. Едва офицеры отбывали "на редакционное
задание", Бобрукевич, помавая тряпицей, проклевывался на пороге. Сыт по
горло суточными нарядами, я все же поначалу сглаживал углы. Но рано или
поздно вынужден был огрызнуться:
- Некогда мне. Сегодня номер сдаем...
- Ах, вот как мы запели! - Бобрукевич сцапал меня за ворот и толкнул в
печатню.
В глазах гражданской девицы Лены, стрекотавшей на линотипе, мелькнуло
ироничное сочувствие. И тут, отстаивая тезис о разделении труда из школьного
учебника истории, я схватил подвернувшееся под руку зубило. Недруг
ретировался - и я победоносно снова засел за казенную машинопись...
Экскаваторщик из Гомеля вызывал на соц.соревнование
однополчан-бульдозеристов. Зажмурившись, я попытался себе это представить:
один дуболом засыпает из ковша канаву - все остальные дружно разравнивают
бугор; отметки привязаны к уровню моря...
- Разговор не окончен! - Бобрукевич с налета засветил мне в глаз.
Раздался треск.
- Очки!.. - как-то по-детски ойкнул он.
Раздавив каблуком собственные линзы, я был расстроен не меньше его, и
это подлило масла в огонь. Потасовка вышла б на славу, не скомкай ее
внезапное появление шатенки корректорши.
Впрочем, та ничего не заподозрила: кивнув, рутинно приникла к чтиву.
Так мы затаились через перегородку: я - собирая в горсть осколки с
линолеума, старая дева - исправляя несчетные капитанские ляпсусы.
Первой не выдержала она:
- Вообразите, Гриша, вчера Цесюк снова отпустил мне комплимент.
Говорит: в последнее время вы стали гораздо тщательней вычесывать блох!
В роте ждал допрос с пристрастием: подметив фингал, Шавель донес
Гергусу.
- Выбирай: шуруешь в батальон - или заявляешь! - брызнул слюной
старшина.
Закладывать обидчика я не стал, но, выйдя из каптерки, пожаловался