"Жан-Патрик Маншетт. Сколько костей! " - читать интересную книгу автора

показания, мы отправились на машине ко мне за письмом Филиппин, напечатанным
шрифтом для слепых. Вернувшись в здание судебной полиции, один из
полицейских исчез с письмом, а когда он снова появился в кабинете, то письма
у него уже не было. Когда под утро Шоффар отпустил меня, предупредив о том,
что меня еще вызовет к себе судебный следователь, я спросил его о содержании
письма.
- Ничего важного, - ответил он.
- Это моя частная корреспонденция, - заметил я. - Вы получили
расшифровку?
Он вздохнул и взял в руки лист бумаги, который ему некоторое время
назад положили на стол.
- "Дорогой месье, - прочел он, - я узнала, что моя мать обратилась к
вам за помощью, чтобы разыскать меня. Это совершенно бесполезно. Я уехала по
собственному желанию со своим женихом, получившим назначение за границей. У
меня нет никакого желания видеть мою мать, по крайней мере, в настоящий
момент. Вы теряете время, а моя мать - деньги. Я была бы вам очень
признательна, если бы вы передали ей содержание этого письма".
Шоффар посмотрел на меня большими грустными глазами.
- Вот, - сказал он, - подпись, сделанная на машинке, а ниже - подпись
от руки. Вы удовлетворены?
- Теперь, после смерти матери, - сказал я, - Филиппин должна
объявиться.
- Будем надеяться.
- Я тоже буду надеяться, - добавил я.
- Возвращайтесь домой и оставьте меня в покое, - бросил он.
Я так и сделал, только в обратном порядке.
Придя домой, я натер поясницу линиментом и доел на кухне остатки
засохшего камамбера с черствым хлебом. После этого я разложил диван-кровать,
постелил постель, корчась от боли в пояснице, и лег спать. Я боялся, что
пережитые за вечер события помешают мне заснуть, но ничего подобного.
В понедельник, в четырнадцать часов пятнадцать минут, меня разбудил
инспектор Коччиоли, барабанивший в мою дверь, которую я наконец открыл ему.
- Я пришел с дружеским визитом, - начал он, бросив на разобранную
постель "Франс суар" и несколько конвертов. - Сегодня у меня выходной. Я
проходил мимо и... - он указал жестом на постель, - решил принести вам
почту.
Я сварил для нас кофе "Нескафе". Пока закипала вода, я побрился и
оделся. Я принес в кабинет, где мы устроились, две полные чашки кофе, а
также захватил "Франс суар" и конверты.
Для человека, пришедшего с дружеским визитом, Коччиоли казался довольно
напряженным. Он был высоким типом, с темными жесткими волосами, зачесанными
назад, смуглолицым, черноглазым, с большим, немного крючковатым носом,
толстыми губами и выступающей вперед челюстью. Он был улыбчивым и когда
улыбался, то прищуривал глаза, а выражение его лица становилось
страдальческим. В данный момент он не улыбался, а без конца приглаживал
волосы. Кроме того, он кусал нижнюю губу, и на ней были уже видны следы от
укусов.
Я пролистал "Франс суар". Сообщение об убийстве мадам Пиго было
напечатано обычным шрифтом на первой странице, а дальше указывалась
страница, на которую отсылали читателей, желающих узнать подробности. Я