"Томас Манн. Непорядок и раннее горе (Новелла)" - читать интересную книгу автора

Актер Герцль низенького роста и тщедушен, зато у него буйно растет
борода, о чем свидетельствуют синеватые, густо запудренные щеки. Глаза у
него очень большие, пламенные, невыразимо скорбные; к тому же он не только
пудрится, но и не гнушается пускать в ход румяна: нежная розовость его
щек, безусловно, искусственного происхождения.
"Странно, - думает профессор, - казалось бы, одно из двух: или скорбь,
или румяна. Вместе взятое это говорит о душевном разладе. Можно ли
румяниться от избытка скорби? Но, должно быть, в этом и заключается столь
чуждый нам "духовный строй артиста", допускающий подобные противоречия, а
возможно, и состоящий из таковых. Забавно, но все же надо быть с ним
полюбезнее. Это вполне закономерно, на том стоят артисты".
- Не хотите ли кусочек лимона, господин придворный артист?
Придворных артистов давно уже нет, но господину Герцлю приятно, когда
его так титулуют, хотя он поборник революционного искусства. Еще одно
противоречие, отличающее его духовный строй! Профессор не ошибается,
приписывая ему эту слабость, и льстит актеру, стремясь хоть сколько-нибудь
искупить тайное отвращение к нарумяненным щекам.
- Премного благодарен, уважаемый господин профессор! - выпаливает
Герцль так поспешно, что если бы не незаурядная техника речи, он бы,
казалось, вывихнул себе язык. Он и вообще ведет себя в отношении хозяев,
прежде всего хозяина дома, с величайшей, можно даже сказать, унизительно
заискивающей почтительностью. Похоже, что его мучает совесть:.он не мог
противостоять внутренней потребности нарумяниться, теперь же, мысленно
ставя себя на место профессора, порицает себя за это и подчеркнутой
скромностью хочет умилостивить и задобрить все остальное не нарумяненное
человечество.
За чаем завязывается беседа о собранных Меллером народных песнях,
испанских и баскских, с этих песен разговор перескакивает на новую
трактовку "Дон Карлоса" Шиллера - последняя премьера Государственного
театра. Дон Карлоса играет Герцль.
- Надеюсь, - говорит он, - что мой Карлос вполне монолитный образ.
Затем они начинают по косточкам разбирать остальных участников
спектакля, а также постановку и то, в какой мере театру удалось воссоздать
эпоху; и вот профессор уже втянут в привычное русло, уже рассуждает об
Испании времен контрреформации. Ему даже досадно, ведь он ничего такого не
сделал, отнюдь не повинен в том, что разговор принял то или иное
направление; и все же он опасается, что со стороны могло показаться, будто
он хотел блеснуть своей ученостью; озадаченный, он обрывает свое
рассуждение. Он рад появлению Лорхен и Байсера. На "маленьких" воскресные
платьица из голубого бархата, они тоже хотят по-своему принять участие в
празднике до того, как их уложат спать. Робея, широко раскрыв глаза, они
здороваются с гостями, покорно говорят, как их зовут и сколько им лет.
Господин Меллер только внимательно смотрит на детей, но актер Герцль
выказывает неумеренный восторг и умиление. Он возводит очи горе, набожно
складывает руки, только что не благословляет "маленьких". Возможно, что
это идет от сердца, но привычка к условному сценическому действу делает
его слова и жесты невыразимо фальшивыми; кроме того, этим ханжеским
благоговением перед детьми он как бы искупает свои нарумяненные щеки.
Гости уже встали из-за стола и теперь танцуют в гостиной, "маленькие"
тоже бегут туда, подымается и профессор.