"Томас Манн. Луизхен" - читать интересную книгу автора

выражение. Вокруг ее губ заиграла усмешка, говорившая о мучительном и в то
же время жестоком сластолюбии, а взгляд широко открытых ясных глаз
медленно обратился к камину, где на секунду встретился с взглядом молодого
музыканта. Внезапно всем корпусом подавшись в сторону мужа, она положила
обе руки к нему на колени, побледнев, впилась в него притягивающим,
зовущим взглядом и сказала громко и раздельно:
- Христиан, я предлагаю, чтобы в конце про-граммы ты в красном шелковом
платьице спел шансонетку и что-нибудь станцевал.
Действие этих немногих слов было ошеломляющим. Только юный художник
попытался добродушно засмеяться, господин Гильдебранд с каменным лицом
чистил свой рукав, студенты кашляли и неприлично громко пользовались
своими носовыми платками, госполо Гильдебранд покраснела, что не так уж
часто случалось с ней, а асессор Вицнагель просто удрал - будто бы за
бутербродом. Адвокат, с пожелтевшим лицом и жалкой, боязливой улыбкой,
скрючившийся в неудобном низеньком кресле, озирался по сторонам и
бормотал:
- Но, боже мой... я... вряд ли способен... не то, чтобы... прошу
прощения...
С Альфреда Лейтнера слетела вся его беззаботность. Казалось, он даже
немного покраснел; вытянув голову, смущенно и испытующе смотрел он в глаза
Амре, ничего не понимая.
Она же, Амра, не меняя позы, продолжала с подчеркнутыми интонациями:
- А споешь ты, Христиан, песенку, которую сочинит господин Лейтнер, он
будет и аккомпанировать тебе на рояле, у вас выйдет лучший и эффектнейший
номер нашего праздника.
Наступило молчание. Гнетущее молчание. А затем произошло нечто
удивительное: господин Лейтнер, заразившись настроением Амры, увлеченный и
взволнованный, шагнул вперед и, дрожа, словно в порыве внезапного
восторга, торопливо заговорил:
- Ради бога, господин адвокат, я готов, я с удовольствием сочиню
что-нибудь для вас... А вы это споете, вы должны спеть и станцевать...
Лучшего номера не выдумаешь! Вы увидите, вы увидите... я превзойду самого
себя... В красном шелковом платьице! Ах, у вашей уважаемой супруги
подлинно артистическая натура! Иначе бы ей никогда не пришла в голову
такая мысль. Скажите же "да", умоляю вас, согласитесь! Я создам такое, я
создам такое... вы увидите.
После этого атмосфера разрядилась, все задвигались, заговорили и, то ли
по злобе, то ли из вежливости, наперебой принялись уговаривать адвоката, а
госпожа Гильдебранд даже заявила могучим голосом Брунгильды:
- Господин адвокат, ведь вы же всегда такой веселый и общительный!
Тогда наконец сам адвокат обрел дар речи и еще немного желтый, но с
выражением отчаянной решимости сказал:
- Выслушайте меня, господа! Что мне сказать? Поверьте, я не гожусь для
этого. У меня нет комического таланта, да и, кроме того... короче, нет,
это, к сожалению, невозможно.
Он упорно отказывался, и так как Амра больше в разговор не вмешивалась
и сидела с отсутствующим выражением лица, откинувшись на подушки, а
господин Лейтнер тоже не произнес больше ни слова, погруженный в
созерцание узора на ковре, то господину Гильдебранду удалось перевести
разговор на другую тему; и вскоре все общество разошлось, так ничего и не