"Генрих Манн. Голова (Трилогия "Империя", Книга 3) [И]" - читать интересную книгу автора

- Вот смета. Высший оклад получает Леа Терра... от меня, - сказал Пильц
и стал предприимчивым. Получив отпор, он пожелал выпить на "ты" со своим
директором.
Терра резко пресек его фамильярность:
- Это еще успеется, после того как мы подпишем контракт, - и заказал
шампанского.
- Куршмида вы приглашаете? - спросила актриса.
Сам Куршмид не отрывал глаз от стены.
- Я все равно бы отклонил такое оскорбительное предложение, - сказал
он, бледнея.
Вытянутые лица; но тут впервые заговорил Мангольф:
- Я имею возможность объяснить вам, господа, поведение господина
Куршмида.
- Валяй, - сказал Терра и посмотрел на него.
Мангольф не отвел взгляда. Затем серьезным, почти страдальческим тоном
сказал, что больше не может отвечать за то, что здесь происходит.
Напряженное внимание, все взоры устремлены на Мангольфа. Терра в
одиночестве пил шампанское бокал за бокалом, корча гримасы.
Сестра растерянно смеялась.
- Друг моей юности самым невероятным образом опустился, - сказал
Мангольф глухо и скорбно, наморщив лоб. - Как именно? Мне не хочется
говорить это вслух. Господин Куршмид покажет вам все наглядно.
Оба художника уже держали в руках снимки карусели. Они вытаращили глаза
и передали фотографии дальше. Только после этого они фыркнули в салфетки,
между тем как Пильц и Ланна неохотно вникали в серьезность положения. Сестра
высмеяла их.
- А я-то? Я даже с уличными певцами выступала. Это честно заработанные
деньги. - Она потянулась, и глаза у нее стали словно хмельными. Богач Пильц
не мог устоять, он признал, что и владелец карусели честно зарабатывает свой
хлеб.
- К сожалению, нет, - сказал Мангольф. Они ждали дальнейшего уже с
неудовольствием. Он почувствовал это. - Я всем в тягость своей
щепетильностью в вопросах морали. И себе самому тоже.
Все видели его внутреннюю борьбу. Губы сжаты, виски пульсируют, и глаза
закрыты, - таким сидел Мангольф перед лицом всего света. Он хотел заговорить
и не смог: поднес руку ко лбу и взглянул на друга последним, молящим,
страждущим, покаянным взглядом, потом поборол себя и заговорил.
- Мой друг живет на средства женщины, - сказал он сухо. - Он сам
сознался мне.
Все стулья отодвинулись. Кольцо ужаса окружило Терра, который пригнулся
и оскалился.
- Кончено, - сказал граф Ланна с робким сожалением.
- Благодарю вас. - Пильц протянул Мангольфу руку.
В этот миг общее внимание привлек к себе Куршмид. Он круто поднялся,
хрипя, как будто кто-то душит его. Глаза его блуждали от Мангольфа к Терра.
Вдруг он закрыл лицо руками и, дико взвыв, бросился бежать.
Оба художника восприняли это комически, двум же другим господам его
поведение показало, как неуместны всякие крайности.
- Это не должно служить нам помехой, - сказал Пильц решительно и
чокнулся с сестрой. Выпивая бокал, она переглянулась с братом, после чего