"Генрих Манн. Бедные (Трилогия "Империя", Книга 2)" - читать интересную книгу авторак Динклям:
- Мы уволены, надо уходить отсюда. Малли заплакала навзрыд. Динкль грозно выставил вперед ногу и заявил: - Это мы еще посмотрим! - Где Лени? - спросил брат. С первых же слов, сказанных Буком, Бальриха мучила только одна мысль: "Что будет с Лени?" Она еще спала. Он вздохнул с облегчением, как будто Лени могла уже узнать о случившемся и сделать то, чего он так боялся, - боялся больше всего на свете. Что касается Динкля, то он был глубоко убежден в правоте своего дела. Пусть Геслинг еще какое-то время издевается над нами, так или иначе его время прошло и Гаузенфельд станет нашим. А то, что он выгоняет нас на улицу, только показывает, как он напуган. Старик Геллерт, который тоже оказался здесь, неожиданно для всех вел себя с необычайной уверенностью. Он взялся выхлопотать у Клинкорума пристанище для всех. Ведь Клинкорум ненавидит Геслинга! Геллерт оказался прав. Учитель разрешил всем поселиться в подвальном этаже, а своему ученику Бальриху отвел даже каморку в первом. Переселение происходило как раз в то время, когда рабочие шли на фабрику. Уволенных окружили, и им пришлось остановиться со своими тележками среди дороги, огибавшей луг. Карусель была уже разобрана. Динкль, подняв руку, воскликнул: - Мы кочуем, как цыгане, товарищи, но что наше, то наше, и скоро кто-то другой станет цыганом! Все угрюмо ему поддакивали. большой железный лист с каким-то объявлением от главной дирекции. - Ну, разумеется, насчет Бальриха! - раздался позади чей-то голос. - Кто будет бастовать из-за Бальриха, того тоже уволят. Но это мы еще посмотрим. Прежде всего - бастовать! - Стачку! - кричали вокруг. Впереди же, в подворотне, уже слышались другие речи. И чем больше людей протискивалось к листу и читало объявление, тем реже раздавалось слово "стачка". Гербесдерфер, дочитав желтый лист, вернулся к Бальриху: - Геслинг уже придумал выход: кто отступится от тебя, будет участвовать в прибылях. Бальрих вздрогнул. - Ах, вот что? Участие в прибылях? Значит, скоро он пойдет и на большее! Но неужели после этого кто-нибудь отступится от меня? Рабочие недоверчиво поглядывали на Бальриха. Он сам едва ли верил своим словам. - Геслинг напуган вчерашним. Уволил меня для виду и все-таки сделает то, что я хочу. Но это будет слишком большой победой, и так легко ее не добьешься. Он ринулся в подворотню, пробился сквозь толпу, стал читать... Когда он вернулся, усмехаясь, его обступили и стали расспрашивать, почему он смеется, они не привыкли видеть его смеющимся. - Да вам же снизят заработную плату. Этого-то вы и не прочли. Это, конечно, напечатано таким мелким шрифтом, что и не разберешь. |
|
|