"Генрих Манн. Бедные (Трилогия "Империя", Книга 2)" - читать интересную книгу автора

сопровождаемый хохотом и гиканьем, промчался призовой поросенок. А танцующие
продолжали невозмутимо кружиться, подымая пыль; и дети, убежавшие от
карусели, кружились вместе с ними. "Ура!" - кричали люди и исчезали в пыли,
где лаяли невидимые собаки и, заглушая друг друга, в дикой какофонии
смешивалась музыка: бальная и та, что доносилась от карусели. Вдобавок, с
новой стройки, в кишащий людской муравейник летели шляпы озорников, в то
время как с высоты своего величия, презрительнее, чем когда-либо, взирал на
все это из слухового окна мудрый муж Клинкорум.
А с кладбищенской стены, размахивая бутылками, звали музыкантов
пропойцы, и те спешили взобраться к ним. Танцующие делали шаг вперед, шаг
назад, прыжок, глиссе, прыжок, и бутылки, казалось, кивали им из-за ограды.
Кто это толкается? Не видно кто! Пробрался на другую сторону и вдруг исчез.
Лени, зажмурив глаза, увлекаемая своим кавалером, танцевала уже у самой
панели, едва не ступая в грязь. И вдруг он поднял ее, понес в машину. Ей
некуда было деваться в своем узком платье. Он усадил ее! Поехали!
Но сзади, кто-то ловкий, как кошка, вспрыгнул на ходу. Вот он втиснулся
в кабину, захлопнул дверцу. Горст Геслинг увидел подле себя на сиденье
Крафта, а рядом с Лени сидел ее брат. Горст крикнул: "Стоп!" Но едва машина
остановилась, как он, при виде этого галстука, этой сдвинутой набок кепки,
этого взволнованного, осунувшегося лица, невольно заколебался. И, повинуясь
испуганному шепоту Крафта: "Не связывайся с этим апашем!", приказал:
- Вперед!
Бальрих, взявшись за фуражку, твердо сказал:
- Если вы уезжаете с моей сестрой, я должен быть при ней.
- Семейная прогулка, - с легким поклоном съязвил Горст.
Но Лени, вспыхнув, зарыдала, обвила руками шею брата, влажным от слез
лицом прижалась к его лицу и поцеловала. Какой это был поцелуй! "Счастье,
что я с ней, - думал Бальрих. - Я силен, могу постоять за сестру, и оттого,
что меня боятся, она любит меня".
"Как знать, быть может, он подарит мне виллу "Вершина" - он все может",
- говорила себе Лени, а Горст между тем обдумывал ситуацию: "Глупо, но
изменить ничего нельзя". Крафт же только дрожал от страха.
Запах елей, росших вокруг виллы "Вершина", вместе с ветром пахнул им в
лицо, и вот дом уже перед ними. Крафт потребовал, чтобы машину остановили у
ограды. Он вышел, а Бальрих вынес сестру, поэтому Горсту, несмотря на хмель,
не удалось въехать победителем со своей добычей на священную землю отцов. В
саду было тихо, ни один голос не доносился из дому, и только перед террасой,
греясь на солнце, сидела Анклам. К ней-то и направился Горст. А напрямик,
через газон, к Лени мчался Ганс Бук. Бальрих решил предоставить их самим
себе и, оттесненный за живую изгородь, проклинал себя. Зачем он поклялся
когда-то, что его сестра войдет сюда только владелицей виллы.
Ганс уже бежал навстречу Лени, и звук его голоса опережал его самого:
- Лени, я пообещал маме остаться здесь, иначе этого не случилось бы!
Лени! Как могла ты пойти на это?
- Со мною брат, - услышал Бальрих чуть ли не в полуобмороке.
- Лени, разве ты не видишь? Горст хочет погубить тебя! Неужели ты на
самом деле думаешь, что он тебя любит?
Легкий смешок Лени, и снова жалобный, негодующий шепот Ганса:
- Он привез вас сюда, чтобы потом прогнать с фабрики. Только это им и
нужно. Им нужен скандал. Вы оба должны быть уничтожены, а ты, Лени, - раньше