"Генрих Манн. Бедные (Трилогия "Империя", Книга 2)" - читать интересную книгу автора

слишком робел перед девушками. Уж лучше нюхать пот играющих в кегли мужчин.
Ежеминутно кто-нибудь налетал на него плечом или грудью, и тогда оба
катились кубарем; бледный, с запавшими, обведенными синевой глазами, Крафт
уже ничего не видел вокруг себя. Он тоже снял пиджак. Яунер, по своему
обыкновению, услужливо подбежал и повесил его на спинку стула.
Восемнадцатилетний Крафт, долговязый и хилый, через силу пустил шар и
промазал. Желая загладить неудачу, он вытащил из кармана брюк вторую пачку
папирос.
К Бальриху, который стоял у входа, наблюдая за игрой, подошел механик
Польстер. То, что он намерен сказать, начал Польстер, он говорит только на
правах родственника. Но так как дальше дело не пошло, из багряной листвы
винограда вынырнула его жена и стала подбадривать его:
- Выложи ему всю правду, Польстер.
И тогда механик сознался:
- Она требует, чтобы я намекнул тебе насчет Лени. А мне-то не все ли
равно, что твоя сестра задумала?
- Как это все равно? - возмутилась Польстерша и подбоченилась. -
Шелковое платье, настоящий черепаховый гребень, туфли за тридцать марок...
- Это я подарил ей, - сказал Бальрих, чтобы отвести удар.
- Туфли?
- Все, - заявил Бальрих.
- Ну, скопил денег, - вставил Польстер. - Мало он работает?
Но его жена ехидно продолжала:
- Знаем, знаем. Все танцы Лени танцевала с молодым хозяином, а теперь
они вместе играют в кегли. Люди уже говорят об этом. Ведь позор-то падет на
всю семью.
Бальрих посмотрел на нее в упор; он вспомнил ее любовные шашни, -
благодаря им Польстеры занимали две хороших комнаты, последний друг дома к
тому же был не кто иной, как шпик Симон Яунер.
- Обернись, - сказал Польстер, презрительно улыбаясь и указывая на
Яунера, - и ты увидишь, что такое позор!
Позеленев, женщина быстро взяла мужа под руку, желая поскорее увести
его. Но тот не двинулся с места. Да и было на что посмотреть: Симон Яунер,
незаметно запустивший лапу в карман Крафтова сюртука, не мог вытащить ее
оттуда; кто-то крепко держал ее. Это был Гербесдерфер.
- Поймал вора, - глухо проговорил он; но вот его хриплый голос
очистился, и он закричал, заглушая стук деревянных шаров так, что все
бросились к нему. Долгое время слышны были только возгласы и мелькали руки
сбившихся в кучу людей; затем появился жандарм. Растолкав дерущихся, он
извлек Яунера на свет божий. Но в каком виде! Вор был растерзан, волосы
свисали на нос, и вместо пресмыкающейся угодливости - злоба проступила на
его изжелта-бледном, искаженном от ярости лице. Теперь он всем покажет,
заорал Яунер, он никого больше знать не хочет, он всех выведет на чистую
воду.
- Пусть мне крышка, - рычал он, - но раньше я всех вас выдам! - и при
этом погрозил рукой туда, где в одиночестве стоял Бальрих. Гербесдерфер
хотел было вновь наброситься на Яунера, и только появление второго жандарма
удержало его.
Между тем подоспел и старший инспектор. Он выразил надежду, что все
выяснится и уладится, хотя бы ради столь прекрасного праздника. Он сам