"Генрих Манн. Бедные (Трилогия "Империя", Книга 2)" - читать интересную книгу автора

пыли стоял неумолчный крик, и жирный чад от хвороста, который пекли здесь
же, под открытым небом, катился волнами вдоль всей кладбищенской ограды, над
расположившимися в ее тени любителями выпить и даже над могилами, между
которыми кое-кто уже улегся спать.
Смелые гимнасты и любители рискованных шуток избрали себе для
развлечения строительную площадку. В новом корпусе еще не было лестниц, но
они взобрались на верхние этажи и, усевшись в оконных проемах, так галдели,
что Клинкорум, живший в доме напротив, наконец не выдержал и появился на
балконе. Укрывшись от необузданного народного веселья в тиши своего дома и
чувствуя себя глубоко задетым в своем достоинстве образованного человека,
сидел он в кабинете, отныне навеки затемненном новым зданием и открытом для
всех запахов этой мрачной плебейской клоаки, которую под самым его носом
возвел бесстыдный капитал. И вот учитель показался в дверях балкона, надеясь
одним своим видом укротить голытьбу и оградить себя от ее бесчинств. Едва
они увидели его, как раздался радостный вой. Скрыв правую руку в складках
своего халата и выпятив живот, он, казалось, грозил им длинными зубами,
бесчисленными прядками бородки, сверканием очков и, конечно, укротил их, как
в былое время укрощал самый мятежный школьный класс. Все смолкло. Но когда
Клинкорум почувствовал себя в безопасности, что-то упало ему на колпак. Он с
достоинством отступил, ибо успел разглядеть, что оружие, которым его
встретили, отнюдь не было оружием духа. На него попросту плевали. Вот плевок
попал ему уже на живот, и Клинкорум обратился в бегство.
Он показался снова у окна своей спальни, но был принят по-прежнему; его
и здесь настигли враги, ибо новая стройка образовала угол, обступая со всех
сторон обитель муз и ее владельца. Тогда Клинкорум сдался. Забившись в самый
темный угол библиотеки, он наблюдал, как на пол, на его рабочий стол и даже
на висевшую подле него трубку, гася ее, падают, поблескивая, плевки. Кто
именно плевал, он не видел но это были не люди, а чудовища, как и сам
Геслинг, по воле которого они там сидели. Клинкорум ненавидел все и всех, он
чувствовал, что сам демон гнусного капитала стоит за спинами этих злодеев,
направляя эти плевки... И в эту минуту он поклялся во что бы то ни стало
уничтожить Дидериха Геслинга. Тщетными бы ли все протесты учителя против
постройки этого разбойничьего гнезда, и тщетными остались настойчивые
просьбы купить его дом. Он видел лишь постыдное пренебрежение и безумие
власти у тех, кому суждено пасть. Отныне и речи не может быть о каком-либо
примирении - Клинкорум стал бунтовщиком, он заодно с бунтовщиками! Враг
пролетариата - его враг и песенка врага спета. Горе насильникам, когда
против них восстанет сила мышц, объединившись с непобедимой силой духа.
Однако на кегельбане продолжалось беззаботное веселье. Дикий виноград,
обвивавший его ограду, рдел багрянцем, пиво подавалось прямо из окошка
закусочной, и в розыгрыш был пущен поросенок. За все это платил Крафт
Геслинг, почетный шеф рабочего клуба: платил за пиво, за поросенка и
вдобавок расплачивался за шалости своих гостей.
Как только наступала очередь Крафта, Динкль, самый ловкий из игроков,
пускал ему шар между ног, так что Крафт спотыкался и даже падал, вызывая
дружный смех. Во избежание дальнейших неприятностей он делал вид, что ничего
не замечает, и даже оделял всех папиросами, ибо, во-первых, нельзя было
расстраивать игру, - Геслинг-отец категорически приказал ему добиться
расположения рабочих, - а во-вторых, куда же ему было деваться? Танцзал, где
его брат Горст делил с народом радость и горе, не привлекал Крафта. Он