"Генрих Манн. Бедные (Трилогия "Империя", Книга 2)" - читать интересную книгу автора Геслинг с трудом перелез через забор. "Товарищ" Фишер подсадил его. И
вот уже главный директор и член рейхстага ощупью пробираются через "рабочий" лес. - Эти ваши два процента, - сказал капиталист, - просто курам на смех. Я хочу знать, что замышляет Бальрих. - Он - самый благоразумный из них. Он против забастовки. - Значит, дело обстоит хуже, чем я думал, и тут что-то кроется, - пробормотал Геслинг. Наполеон Фишер был озадачен. - А что тут может произойти? Разве у Бальриха есть власть? Я признаю только одно: либо у него есть власть, либо ее нет, а все остальное - вздор. Наполеон снова начал витийствовать. - Кроме всего прочего, идет дождь, - прервал его Геслинг. - Пойдемте-ка быстрее и помалкивайте, покуда я не позволю вам говорить. Когда они очутились в вагоне, стоявшем среди полей, Наполеон Фишер, с позволения Геслинга, снова дал волю своему языку. На грязном тряпье они сидели бок о бок - два политических противника - и шептались подобно тем бездомным влюбленным, которые находили здесь приют. И так же как некогда Бальриха с Тильдой, их вспугнули громовые удары в стенку вагона, и так же выползли они наружу, освещенные фонарем смотрителя, который сейчас же удрал. Да и они поспешно скрылись в сырой тьме ночи. Едва Бальрих успел выйти из цеха после окончания смены, как к нему подошел товарищ Фишер и начал расхваливать его за благоразумие и усердие в труде. Если он, Фишер, когда-нибудь отойдет от всех этих грязных дел, то есть от политической жизни, кто знает, не обратит ли партия свои взоры на из простого рабочего стать образованным человеком. - Ведь это, вероятно, и есть ваша цель, к которой вы втайне стремитесь? - с тревогой закончил депутат. - А вам это обязательно надо знать? - спросил Бальрих. - Мне ничего не надо знать, - наставительно ответил старший. - Одиночка ничего не знает и ничего не может, хотя бы у него была на плечах, как у меня, голова вечно юного энтузиаста. Но и великое и малое совершается по непреложным научным законам, на которые опирается наша партия. - Опирается, - повторил Бальрих. - Все идет своим историческим путем, - снова подтвердил многоопытный политик. - Делать ничего не надо. Капитализм сам себя изживает. - На наших спинах, - заметил Бальрих. - А когда он изживет себя, мы будем его наследниками. - Мы должны на деле доказать свое право быть ими, - сказал Бальрих с нажимом. - И как же вы это намерены сделать? Бальрих посмотрел на него, подметил его злобный взгляд и растерянное, настороженное лицо. - Вас это интересует? - спросил рабочий. - В моей искренности, товарищ, вы надеюсь, не сомневаетесь, - отозвался Фишер. - Нет, товарищ. - В голосе Бальриха звучала холодная ярость. Член рейхстага струсил. - Только без насилия, - торопливо пробормотал он. - Забастовки и прочие |
|
|