"Генрих Манн. Бедные (Трилогия "Империя", Книга 2)" - читать интересную книгу автора

насильственные меры прежде всего бьют по нам самим. При этом Фишер подумал о
своих гаузенфельдских акциях.
Рабочий, раскусив своего спутника, уже не слушал его жалкий лепет;
казалось, он говорил самому себе:
"Мы должны дерзать и должны верить в себя и в других. Ведь и у нас есть
душа! Мы знаем, что такое добро, мы всё же - люди. Одним этим мы уже сильнее
денег".
Старый политикан искоса поглядел на него, насмешливо прищурив
желтоватые глаза. Потом вздохнул - в нем возникли смутные воспоминания о
былой юношеской роскоши чувств. Да, ему тогда казалось, что не у него
одного, а у всех те же чувства... Вздор, конечно, но все же верилось... Так
шел он довольно долго, пристыженный, занятый неясными мыслями о своей
отживающей партии и о бесплодно прожитой жизни.
Затем он похлопал молодого человека по плечу и предрек, что, вопреки
всему, тот сделает блестящую карьеру. Но, к изумлению депутата, Бальрих
оттолкнул его руку и даже прикрикнул на него. Рабочему стало вдруг
мучительно стыдно. "Я, кажется, уже слишком начитался книг. Слушаю этого
болтуна и сам разглагольствую, точно какой-нибудь буржуй".
- Какое вам дело, - воскликнул он, - до моих планов! Вы только шпионите
здесь! Так знайте же, что у нас на уме! - И в приливе ярости добавил: - Все
отдаст нам эта банда, а потом каждый пусть хоть собственной бритвой...
Бальрих оглянулся, но депутат исчез... Опомнившись, рабочий направился
к фабрике.
Там уже было известно о предстоящем обследовании предприятия санитарной
полицией. Многие надеялись, что у Геслинга будут по этому случаю
неприятности, и радовались заранее. Действительно, несколько дней спустя,
поутру, прибыл медицинский советник и начался осмотр. Оборудованием фабрики
он не мог нахвалиться, а умывальниками был более чем восхищен.
- Старшему инспектору господину... простите, как...
- Моя фамилия Ваксмут, господин медицинский советник.
Старшему инспектору Ваксмуту было поручено передать живейшую
признательность господину главному директору, который, к сожалению, сейчас
занят. Тогда те рабочие, которые были уже готовы торжествовать, уныло
переглянулись. Они сразу догадались, в чем дело. Этот чиновник от медицины
был заранее готов хвалить умывальники. И Наполеон Фишер, который кичится
тем, что комиссия - его заслуга, тоже приложил сюда руку. Умывальниками,
которым так обрадовались рабочие, хозяева воспользовались, чтобы отделаться
от их требований.
После обследования фабрики дошел черед и до людей. Ведомственное лицо,
мужчина исполинского сложения, проследовал вдоль рядов рабочих подобно
гигантской статуе некоего доблестного полководца. Порой он останавливался и,
подбоченясь, расспрашивал кого-нибудь из них. Тем надлежало перечислить все
перенесенные ими болезни, причем советник, казалось, был убежден, что каждый
от него что-то утаивает. Впрочем, в некоторых случаях он мог казаться даже
приветливым и общительным, например, когда дело дошло до Яунера. Зато
Гербесдерфер, стоявший рядом с Бальрихом, внушал ему явное недоверие.
- Снять бинт! - приказал он и, взглянув на его палец, снова властно
бросил: - Фамилия?
Старший инспектор назвал фамилию, после чего медицинскому советнику как
будто все стало ясно.