"Генрих Манн. Бедные (Трилогия "Империя", Книга 2)" - читать интересную книгу автора

о своих правах; тогда ему хотелось немедленно овладеть богатством и
насладиться им. Но сейчас сердце напомнило ему о ней, о Лени, о самом
дорогом для него существе. А разве другие менее заслуживали любви, богатства
и свободы? Правда, не все они добры, не все чутки я благородны. Но только
богатство даст им утонченность, благородство и доброту. Порой они озлоблены
друг против друга, как озлоблены против них богачи, которых деньги
ожесточают, - однако угнетенные не ладят между собой оттого, что страдают.
Они борются за существование и сами не знают, куда их приведет борьба. Ни у
одного из них еще не пробудилось сознание.
Но ведь разум подсказывает каждому, что у всех одинаковые права. У нас
отняли средства производства, нас ограбили, поработили тело и душу. Мы
обездолены и нищи. Но мы должны лишить их богатства, и пусть будет нашим
земное счастье, как была нашей земная юдоль... Да, и мы вынуждены творить
несправедливость, так как наша жизнь построена на несправедливости. Ведь
источником Геслингова богатства послужили жалкие гроши, когда-то
принадлежавшие одному из нас. А тот, от чьего имени мы предстанем перед
Геслингом, приобрел их постыдным способом. Мы, его наследники, ничуть не
справедливее того эксплуататора; однако мы должны стать справедливее.
"Как это сделать? Уравнять ли заработки и доходы? Упразднить ли
предпринимателя? Но ведь я уже сегодня знаю больше других, поэтому могу и
должен получать больше. Чем же я отплачу им?" - настойчиво вопрошал он некий
представший ему смутный образ, имя которому было - Равенство.
Когда раздался скрип ворот, как обычно по утрам, Бальрих с изумлением
вернулся к действительности: стоял белый день, доносился воскресный звон
колоколов. Сколько же времени пропало даром! Но, сам того не ведая, он в эту
ночь совершил еще один шаг на трудном пути познания: он "думал, не зная о
том, что думает".
Был праздник, и Бальрих, выйдя побродить, увидел адвоката Бука, который
прохаживался по луговине.
- Гуляете? - спросил толстяк. - Хорошо бы вам пройтись на виллу
"Вершина", а мне в такое утро покинуть ее.
- Я не пойду туда, - проронил Бальрих.
- Не хотите? Она кажется вам слишком ослепительной, от нее веет слишком
большой беспечностью и счастьем? Или это чересчур обманчивое счастье? А что
мы были бы за люди, если бы не чувствовали стыда в такое воскресное утро?
- Настанет время, когда нам всем в такое утро уже нечего будет
стыдиться, - сказал Бальрих.
- Весенний день и вилла "Вершина", - продолжал адвокат и пристальным,
долгим взором посмотрел Бальриху в лицо, - может быть, они и в самом деле
созданы для вас...
Пройдя между домов рабочих, они вышли на пустырь.
- Итак, весь ваш годами накопленный запас умственных сил вы решили
использовать сразу. Вы - богатырь!
- Все это слова, - ответил Бальрих. - Я переутомлен.
- Вижу, - тут же согласился Бук.
- Но это только ваша вина, - снова продолжал рабочий, - вы лишили нас
образования, чтобы мы оставались рабами. Придет время, когда работники
физического труда - все люди будут уже с детства приобщаться к культуре.
Тогда и у фабричного станка и за письменным столом человек будет в несколько
часов создавать то, на что сейчас нужны долгие годы.