"Генрих Манн. Бедные (Трилогия "Империя", Книга 2)" - читать интересную книгу автора

- Вот пусть он и скажет это вам, - громко заявил Бальрих, обращаясь к
старику маляру, стоявшему в дверях.
Тот хотел было тут же повернуть назад, но Ганс втолкнул его в комнату.
Затем барчук повел носом, но в комнате пахло только что вставшими с постели
людьми, а не той, кого искал его взгляд. Все же Лени, наконец, вышла из
своей конуры. И Ганс Бук, расталкивая всех, устремился к ней.
Старик Геллерт сделал вид, что знать ничего не знает; он прикинулся
глухим. Но вдруг рассвирепел и со всей яростью неопохмелившегося пропойцы
заорал:
- Довольно молчать! Этот жулик обманывает меня! - Но так как Бальрих
хранил спокойствие, старик стал всех призывать в свидетели. - Пусть
сознается сейчас же, он стоит перед своим судьей! Намекал я тебе
когда-нибудь на одно старое письмо, где сказано, что Гаузенфельд принадлежит
мне?
Бальрих загадочно усмехнулся.
- Слушай, - сказал он, - я даже раздобыл это письмо, но в нем нет
ничего того, о чем ты говоришь.
Тут старик затрясся. Руки и ноги заходили у него ходуном, он стал
кричать, что Бальрих продал письмо, а денежки прикарманил.
- Я подстерегаю его, а он увиливает или отделывается пустыми словами.
- Потому, что об этом деле говорить не так просто, - отозвался Бальрих.
- А письмо - вот оно. - И он протянул старику листок.
Все тотчас принялись читать: и Динкль, державший письмо перед собой, и
Геллерт, который тянул его к себе, и Малли с грудным младенцем на руках, и
Тильда, утиравшая слезы, и Польстерша, шевелившая губами, и самый старший из
детей - он примостился на стуле возле них. Тут же стояли, вытягивая шею, и
остальные ребята, удивленные вдруг наступившей тишиной. Вошли на цыпочках
оба младших брата Бальриха, следом за ними прибрел старик Динкль с жестяной
кружкой, в которую ему наливали кофе. Они тоже примкнули к группе, читающей
письмо.
Один Бальрих слышал шепот и тихую возню за перегородкой. Это Лени
выталкивала Ганса.
Динкль, дочитав, спросил:
- А нам-то что до этого письма?
- Оно всем нам принесет богатство, - ответил Бальрих.
Тогда они еще раз прочитали письмо, неподвижные, в торжественном
молчании.
Геллерт первый нарушил его.
- Коли он продал мои права, что же делать мне, старику?
- Да, ты стар, - согласился Бальрих твердо и снисходительно, - и ты
беззащитен, и все вы беззащитны. Поэтому я взялся за это дело. Взялся за
ученье и буду учиться, покуда не изучу право. Тогда я добьюсь своего.
Так стоял он среди них, и бледный свет раннего утра падал на это
широкое лицо; все смотрели на него молча, стараясь понять происходящее.
Вдруг Геллерт опять завопил:
- А какой прок мне от твоего ученья! Я стар, и мне нужны деньги. Сейчас
же выкладывай мои денежки - и все тут!
Но Динкль приказал ему замолчать. Потом перевел дыхание и обратился к
Бальриху:
- Много может пройти времени, пока мы добьемся своих прав. Кто знает,