"Генрих Манн. Бедные (Трилогия "Империя", Книга 2)" - читать интересную книгу автора - Вот пусть он и скажет это вам, - громко заявил Бальрих, обращаясь к
старику маляру, стоявшему в дверях. Тот хотел было тут же повернуть назад, но Ганс втолкнул его в комнату. Затем барчук повел носом, но в комнате пахло только что вставшими с постели людьми, а не той, кого искал его взгляд. Все же Лени, наконец, вышла из своей конуры. И Ганс Бук, расталкивая всех, устремился к ней. Старик Геллерт сделал вид, что знать ничего не знает; он прикинулся глухим. Но вдруг рассвирепел и со всей яростью неопохмелившегося пропойцы заорал: - Довольно молчать! Этот жулик обманывает меня! - Но так как Бальрих хранил спокойствие, старик стал всех призывать в свидетели. - Пусть сознается сейчас же, он стоит перед своим судьей! Намекал я тебе когда-нибудь на одно старое письмо, где сказано, что Гаузенфельд принадлежит мне? Бальрих загадочно усмехнулся. - Слушай, - сказал он, - я даже раздобыл это письмо, но в нем нет ничего того, о чем ты говоришь. Тут старик затрясся. Руки и ноги заходили у него ходуном, он стал кричать, что Бальрих продал письмо, а денежки прикарманил. - Я подстерегаю его, а он увиливает или отделывается пустыми словами. - Потому, что об этом деле говорить не так просто, - отозвался Бальрих. - А письмо - вот оно. - И он протянул старику листок. Все тотчас принялись читать: и Динкль, державший письмо перед собой, и Геллерт, который тянул его к себе, и Малли с грудным младенцем на руках, и Тильда, утиравшая слезы, и Польстерша, шевелившая губами, и самый старший из остальные ребята, удивленные вдруг наступившей тишиной. Вошли на цыпочках оба младших брата Бальриха, следом за ними прибрел старик Динкль с жестяной кружкой, в которую ему наливали кофе. Они тоже примкнули к группе, читающей письмо. Один Бальрих слышал шепот и тихую возню за перегородкой. Это Лени выталкивала Ганса. Динкль, дочитав, спросил: - А нам-то что до этого письма? - Оно всем нам принесет богатство, - ответил Бальрих. Тогда они еще раз прочитали письмо, неподвижные, в торжественном молчании. Геллерт первый нарушил его. - Коли он продал мои права, что же делать мне, старику? - Да, ты стар, - согласился Бальрих твердо и снисходительно, - и ты беззащитен, и все вы беззащитны. Поэтому я взялся за это дело. Взялся за ученье и буду учиться, покуда не изучу право. Тогда я добьюсь своего. Так стоял он среди них, и бледный свет раннего утра падал на это широкое лицо; все смотрели на него молча, стараясь понять происходящее. Вдруг Геллерт опять завопил: - А какой прок мне от твоего ученья! Я стар, и мне нужны деньги. Сейчас же выкладывай мои денежки - и все тут! Но Динкль приказал ему замолчать. Потом перевел дыхание и обратился к Бальриху: - Много может пройти времени, пока мы добьемся своих прав. Кто знает, |
|
|