"Петр Мамонов. Птица Зу" - читать интересную книгу автора

свет из окон выхватывает лучом серое. Туман к хорошей погоде, мысли - к
смерти. Чувствую себя отлично! Маленький одинокий фонарь в тусклом подъезде,
узорчатая решетка теплых бульваров, мягкие слова. А мальчик все пишет и
пишет, то берется за голову, то украдкой смотрит телевизор, то снова пишет.
Качается листва, тень на стене, но вгляделся и понял - акация. За окном
сразу стало душно, а ночью никак не мог уснуть, все мерещился запах шашлыка.

15.

- Этот молодой человек к нам попал случайно. Сидели, пили водку у
Славки Камышкина. Славка как крикнет, - ну вы, сволочи! пошли в пещеру! По
пьянке согласились, потом, вроде, не хочется, но отказываться неудобно. В
пещере он увидел женщину, которой всегда двадцать пять лет. Влюбился в нее.
Потом пошел один раз ее увидеть, заблудился там и умер.
Я буду. Я хочу. Не веришь? Не знаю, как у других, а я спрашиваю,
пытаюсь восстановить. В метро женская рука, пальцы. К сожалению, подушечки и
ногти некрасивые. Там все было наоборот: ногти красивые, но некрасивое
основание пальца. И ноги коротковаты.
- Был главный инженер, оторвали одно яйцо. Поехал в Москву на
полставки. "Мне главное на полставки работать". Так говорил.
- Ну, и что?
- Ничего! Ты скоро будешь как ростовщик. Между прочим, в этом залог
всего богатства - чувствовать ритм и спроситься.
Улица загибается, но совсем не уходит вдаль. Листья у деревьев цвета
женских замшевых пальто. Хочется, чтобы по этой улице шли женщины в таких
пальто под руку с мужчинами. Много одинаковых женщин и мужчин. А может, и не
очень много. Не слишком много. Поменьше. Нос, усики и только потом верхняя
губа.
- Он на лестнице пил с молодыми, потом пришел ко мне. Я же не могу его
не пустить! Потом на Таню наорал, а он ходил всю ночь по комнате и сам с
собой разговаривал. Утром выпил рюмку и ушел.

16.

Какой же был ливень! И молния расколола небо снизу доверху и ударила
прямо в землю. Мы вымокли и, наконец, поругались, кажется, навсегда. Я
говорил слишком резко, но, думаю, она этого заслуживала. Он любит ее, у нее
умирает муж, а он писатель: отец с похмелья молчит, сжал губы, сын
прекрасный парень, мать простая женщина. Снял фуражку, и сразу стали видны
удивленные детские глаза, веснушки и вихор рыжеватых волос.
- Хочешь перчику?
- Не, меня на острое не тянет.
В тупичке около столовой на камнях мостовой стоит белое пластмассовое
ведро. Рядом две девушки, одна в светло-синем платье, другая в
бледно-красном. Девушки улыбаются, а вокруг дома из ноздреватого камня. Он
не слышит, наклоняется к ней: "Платок?.." - она кивает. И, наконец, метро,
нервы, напряжение, ненависть. Толстая, до неприличия молодая с крепеньким.
Большие ляжки, густо растущие волосы, макушка, челка на лоб стриженная - не
проглядеть. Капли дождя на проводах. Крыши, лужи. Ярко-желтое колесико от
пирамиды. На путях гравий цвета темного шоколада. Торжественные вагоны