"Афанасий Мамедов. Самому себе (Повесть) " - читать интересную книгу автора

ничего нет, даже тьмы. Небытие. Тут же непрошеной змейкой подползло: а может
быть, в собак и превращаются те, кто уж слишком хотел жить?
А стая начинала просыпаться. Зевали. Встряхивались. До хруста в
позвоночнике совершали потягушеньки. Чесали задней лапой за ухом.
Новенький на себе поймал чей-то тяжелый взгляд и тут же левой задней
увлеченно заскреб за ухом. Сержантский взгляд принадлежал грудастому средних
размеров индивиду с явным наличием бульдожьей крови.
Физиономия его напоминала молодого лорда Черчилля, когда он на заре
своей карьеры командовал первым в истории цивилизации концлагерем, что
находился в Трансваале. Мысль посмешила новичка, помогла скрасить дурное
послевкусие от чувства страха перед этим типом.
Еще из стаи выделялся угольно-черный молодой красавец размером с дога,
но шерсть ему не догова досталась, и уши - остренькие, как у дворняжки. Ну
и, конечно, привлекала внимание сучка, немецкая овчарка чистокровная,
хороших статей, крупная, но... без одного уха.
Наверно, родовая травма. И добрые хозяева не потрудились утопить щенка,
прогнали попросту на улицу.
А на другом полюсе собачьей иерархии из малоинтересной массы выделялся
лохматый то ли пуделек, то ли венгерский пуми с такой густой и длинной
челкой, что непонятно было, как вообще он видит белый свет. И тем не менее
по большей части как раз ему-то выпадало, когда вся стая водопойничала,
караулить; когда другие насыщались, только облизываться да поскуливать на
страже.

Сначала я не понял, почему мои собратья новые отправились пить воду
куда-то в свежеобразованный овраг, где трещина в трубе водопровода родила
журчащий ручеек. В разрушенном оползнем подвале гастронома, где ночь мы
провели, было полным-полно нормальных луж возле ржавеющих прилавков, так
отчего бы не напиться там? Но хоть я и не понял этого, а самовольничать и
экспериментировать не стал: не стоит выделяться - как все, так я. Пока. А
там увидим.
Потом я поближе подошел к одной из этих луж, и нос мне подсказал...
Как называется фигня эта, что в холодильниках? Ладно, неважно. Но воду
эту пить не надо. Другое надо было мне, другое заинтересовало: в луже увидел
я отражение свое, колеблющееся, нечеткое. Только язык из пасти ясно виден
был да черный нос, две дырки... А так хотелось рассмотреть себя получше! Мне
это нужно, чтобы знать, какой избрать стиль поведения. Если я крупный,
сильный, то... А если честно, мне почему-то просто так, не знаю для чего, но
очень важно было рассмотреть себя.
А что до "стиля поведения", то... Ох, мама, мама... Мне даже вспоминать
теперь не хочется о ней, а вот невольно... Если б она так не тряслась надо
мной, не запихнула бы через дядю Антона на экономический, то поступал бы я,
куда хотел. Если бы срезался, пошел бы в армию. А что? Прошел бы эту школу и
знал, как в любом коллективе себя утвердить!
Еще одно меня чрезвычайно занимало. Дня через два, может, и через
три-четыре, уж не знаю. Зарубок я не делаю, как Робинзон. В общем,
отправились всей стаей мы на мясокомбинат. По-моему, затея - глупая, мы там
с моим Семенычем дважды таких же дураков подкарауливали, которых нос за
собой ведет, как молодых мужчин - совсем другое.
Только теперь я еще знаю, что надо было нам машину прятать нашу,