"Афанасий Мамедов. Самому себе (Повесть) " - читать интересную книгу автора

прочь от ночных мыслей.
Оттуда прошел в ванную ополоснуть руки, открыл кран и задержался.
Стою, внимательно разглядываю каждый угол, будто вижу впервые.
Ванна у нас старинная, видавшая виды, на чугунных ножках в виде львиных
лап; вся в трещинах, с облупленной эмалью, и зеркало ему под стать, и... Мое
тело - тоже!
Стою и смотрю в зеркало. Как надоела мне эта дряблая глазастая
оболочка, которую я не люблю и узнаю теперь с таким трудом! Я это - кто? Я -
тот, что в памяти остался, с темной, а не седой кустистой порослью на
выпуклой, мускулистой груди пятиборца, или этот помятый старпер на
истончившихся пергаментно-бледных, безволосых ногах? Вот кого надо бы... А
что?! Два ствола в рот - и все остальное, все, что после этого мига, уже не
мое, уже не имеет ко мне никакого отношения. Гляжу на себя и спрашиваю в
который уже раз: неужели дядька мой мог на родного брата донести?! Пока у
нас в стране еще демократия, надо поднять отцовское "дело". Поеду и все
узнаю. И если есть там пусть не донос, а просто показания какие-то дяди
Антона против отца, то... То дважды два и не четыре вовсе и я волен делать
все, что захочу. А если нет там такого ничего, тогда... Тогда живые пусть и
останутся живыми. Пусть.
Я закрыл кран. Я заглянул себе в глаза. Взгляд был такой же, как
всегда. Ну, может быть, немного усталый, сонный; во всяком случае, никакого
кипения вопросов под костяной чашей черепа в нем не прочитывалось. Все. На
все вопросы - ответ в "деле" отца под неизвестным мне пока номером, которое
в "Сером доме на горке" лежит и дожидается меня с года моего рождения.

II

Что же о первом дне моего превращения сказать? Высоцкий лезет в голову:
"День зачатия помню не четко..." Но ведь "зачатие" этого события не один
день и даже не один год продолжалось. А вот от самого момента перехода Бог
уберег: не помню ничего. Хотя какой же в таком деле - Бог? Скорей уж
наоборот - Его Зеркальность,
Противоположность! Но в таком случае логично будет предположить, даже
признать, что этой Противоположности тоже не чужды понятия добра,
гуманности? Событие происходило под наркозом.
Ни ужаса, ни боли я не чувствовал, когда спросонья осознал себя в
кромешной тьме лежащим на чем-то очень твердом и холодном, непривычно
вытянув конечности. Потом перевернулся на живот, при этом поджал ноги под
себя и ощущал полный комфорт в такой позиции. Как-то не так все, нет! И что
это там сзади у меня?!
Вскочил я, взвыл от невозможной, навалившейся догадки! Вокруг
послышалось рычание, лай... Неким раньше мне неизвестным чувством я ощутил
опасность сзади, слева, успел покрепче упереться своими всеми четырьмя
лапами - и устоял. Но много ли я выиграл от этого? Меня куснули в ляжки с
двух сторон, пребольно тяпнули за ухо, угрозно зарычали в лицо... Я посчитал
за лучшее прилечь, а еще лучше - мне бы вообще не подниматься! Хотел
сказать: "Ну ладно, ладно...
Поучили. Все!" Но это и так сразу поняли, и даже еще раньше, чем из
меня исторглось вместо слов какое-то поскуливание. Учителя, наставники по
части норм общественного поведения ночью угрозно-вразумляюще еще немного