"Афанасий Мамедов. Самому себе (Повесть) " - читать интересную книгу авторанеинтересно старым, как резной красного дерева книжный шкаф. А вот когда он
умер... Нет-нет, совру, если скажу, будто он сразу занял в моей жизни место, подобное "живее всех живых". Сначала он просто исчез, ушел вроде многих ветхих домов на нашей улице или приятелей по институту, которые в другие города распределились. Правда, потом, в эпоху моих трудностей по части диссертации и неладов с начальством, дядя Тоня мне не раз вспоминался - наверно, хорошо людям, когда уже нет ситуаций, как у богатыря на перекрестке с тем пресловутым серым камнем. Пыхти себе спокойно сигаретой, готовь трофейный "Зауэр" к охоте осенью, зимой почитывай Марка Аврелия с "фетами" и "ятями", а пенсию приносят аккуратно, кое-какие льготы участник ВОВ все-таки имеет. Но самое интересное, что образ дяди остался неизменным в моей памяти, будто за те десятилетия, когда мы жили бок о бок, он не изменился ни капли. О черт, это же надо таким дурнем оказаться! Нет, старость - динамична, она более динамична, чем человечье становление, только с обратным знаком: там - от нуля, от капельки любовной к двадцатилетней особи, а здесь - от пенсии (хотя у нас мужики многие даже до пенсионства своего не доживают) одна пятилетка или чуть побольше на "дожитие" - и все. Так что ложись-ка, милый, спать, пока живой, в порядке тренировки перед грядущим вечным сном. Сдернул покрывало со своей лежанки. Посплю на чистой простыне сегодня: к постельным приключениям подготовился, дурила. Улегся. Победоносно выдержал борьбу с желанием пойти и еще немного выпить водки. Только примостился, уютно подогнув колени, только стала меня. Сначала короткое молчание, потом: - Салют еще раз! Ты теперь уже один? Будешь разговаривать? - А я и был один. - У меня ничего такого с Антон Егорычем не было. И как ты мог подумать такое?! Молчу. Самое дело сейчас - промолчать. Тем более что и сказать-то мне сейчас нечего. Однако на том конце провода - тоже молчание. - Ладно, извини. В субботу я, наверное, к тебе заскочу. Но, конечно, звякну предварительно. Спокойной ночи. - И тебе... спокойной. Понятно, сна уже как не бывало. Лежу, ворочаюсь, то открываю, то закрываю глаза. Темнота вокруг - уже не просто темнота. Темнота - то, чего я страшно боюсь и гоню от себя даже в светлый, погожий день. Темнота - вечное горизонтальное положение, это - когда только две параллельные линии, ты и Земля; и не имеет ровным счетом никакого значения, родная она тебе или нет, круглая или не очень. Было такое слово в дореволюционных книгах - "снохач"... Мое бредовое предположение-подозрение, отскочившее мячиком от стены после телефонного разговора, пусть даже с отрицанием "не", теперь стало совсем другим - весомей, что ли, правдоподобней. Я поднялся и тихо пошлепал в туалет, прихватив с собой сигаретку, дядьтонин янтарный мундштук и забытую Викой зажигалку. Я пошлепал в туалет |
|
|