"Афанасий Мамедов. Самому себе (Повесть) " - читать интересную книгу автора

встрече.
Не знаю, на что рассчитывала Вика, но я-то уже знал, чего хочу, и
потому свидание назначил ей вне дома.
Хорошо, что еще не зима: зимнего человека всегда труднее убивать -
столько одежды... С другой стороны, оно вроде бы и не так уж вредно,
поскольку обильность истечения "красного клейстера" и все другие мясницкие
детали, необходимые для прекращения жизни, останутся где-то там, под
одеждой, подальше от моих к этому делу еще не привычных глаз.
Свидание я назначил неподалеку от корейской шашлычной: я робкий
человек, приходится признать, и если уж куда-нибудь придется даму
пригласить, то лучше в заведение более-менее знакомое, а то начну смущаться,
экать-мэкать... Конечно, это крайне непредусмотрительно с точки зрения
конспирации, но, может, обойдется, а рядом там как раз беседка мифической
Ларисы-бесприданницы (сколько приволжских городов такие же имеют?!); место
удобное, безлюдное по будним дням и, кстати, прямо над обрывом... В общем,
посмотрим, как все сложится.
Автобус наконец, поддавшись нашему гипнотизерству, показал свой
стеклянный лоб из-за угла. Притормозил.
Я посадил Викторию и двинулся домой.
Конечно, надо бы мне не с Вики, а с жены начать, но это без последствий
вряд ли останется. Наказание обязательно воспоследует.
Ведь подозрение непременно падет на меня. А при другом? А при других?
Во всех вариантах копать начнет какой-нибудь заурядный сыщик. Вместо
классического трэнчкота на нем будет замусоленная
"аляска", вместо трубки "Биг-мэн" - сигарета "Союз-Аполлон"; никакой
тебе дедукции, никакой индукции, а только мат с приволжским выговором и
мордобой. "Признаете ли вы себя?.."; "Нож ваш?"; "В котором часу вы
встретились со Зверь-Джавадом?"; "Были ли вы с ним знакомы раньше или
познакомились у корейцев?"; "Какое место занимала в вашей жизни эта
женщина?" - и так до самого суда! А на суде
Семеныч накинет на меня свою удавку. Но что же это за преступление,
если есть наказание?! Где ж удовольствие тогда? Нет - так я не согласен. И
коли уж честно говорить, как на духу перед самим собой, то я не думаю, будто
смогу свершить с женой все как надо: родное тело все-таки. И только ли одно
всего лишь тело?..
Подходя к дому, обнаруживаю: оказывается, я не запер дверь. И это мне
уверенности в себе тоже не прибавило. Хорошо еще, что никто из прохожих моим
постыдным раздолбайством не воспользовался. Впрочем, какие здесь по вечерам
у нас прохожие? "Аптека, улица, фонарь..." И то "аптеку" я присочинил, и
фонарей у нас две трети не горит. Закрыл надежно за собою дверь, пренебрегая
остатками уже беспузырчатого шампанского, пошел на кухню и с удовольствием
принял полстакана водки, да от соблазна поскорей вернул бутылку в
холодильник.
Друг - мертвый таракан - лежал на месте.
Мертвые - мертвы.
Как бы не так! Живой дядя Антон был просто высокий, чуть сутуловатый
старикан с прокуренным янтарным мундштуком, где постоянно, пока он возился в
большой комнате со своими сметами, с длиннючими полотнищами графиков,
тихонько исходила вонью дешевая "аврорина", наращивая серый столбик пепла.
На мой взгляд, дядя Тоня не менялся, он всегда был таким же привычно и