"В.В.Малявин. Чжуан-цзы" - читать интересную книгу автора

традиции, но пример Сыма Цяня подсказывает нам, что этот покров был не
просто соткан усилиями многих поколений поклонников Чжуан-цзы, но и в
известном смысле - плод мировоззрения даосского мыслителя. Действительно, по
трудам самого Чжуан-цзы не так-то легко определить культурные параллели его
философии. К примеру, Чжуан-цзы любит обращаться к музыкальной метафоре, но
(в отличие от Конфуция и других древних авторов) ничего не говорит о том,
какая музыка ему по душе. Речи его являют настолько буйное смешение жанров и
стилей, что можно лишь недоумевать, какая литературная традиция могла бы
вместить в себя столь многоликого писателя. Чжуан-цзы не единожды
заговаривает о своей идеальной стране, но нам остается лишь гадать, какой
тип общества он имеет в виду. Еще чаще он говорит о своем идеале "настоящего
человека", но все так же туманно. Что можно сказать, например, по поводу
такого портрета? "Настоящие люди древности не знали, что такое радоваться
жизни и отворачиваться от смерти, не гордились появлением на свет и не
противились уходу из мира. Отрешенно они приходили, отрешенные уходили, не
доискиваясь до начала, не устремляясь мыслью к концу, радуясь тому, что
даровано им, и самозабвенно возвращаясь к своему естеству. Разум таких людей
погружен в забытье, облик бесстрастен, чело величественно. Прохладные, как
осень, и теплые, как весна, они следовали в своих чувствах течению времен
года. Они пребывали в безграничной гармонии с миром, и неведомо, где положен
им предел..."
Герои Чжуан-цзы не столько даже странные, сколько именно неведомые
люди - хотя бы потому, что "неизвестно, где положен им предел". Но - и
притом по той же самой причине - кто скажет, что они люди навеки непонятные
или недоступные? Ведь они, не имея предела, могут быть повсюду.
Да разве и мы сами не можем стать другими, подобно тому как
проснувшийся человек не похож на того, кем он видел себя во сне?
"И ты, и я - это только сон, - говорит Чжуан-цзы устами одного из своих
персонажей. - Вот нелепые речи! Но если даже через десять тысяч поколений
встретить мудреца, который знает их смысл, то покажется, что минула одна
ночь..."
Как бы ни был долог сон для пробудившегося человека он сжимается в одно
мгновение. Но кто знает, не является ли пробуждение всякий раз приглашением
к очередному сну? Что бы ни существовало на свете, всегда оказывается, что
есть еще и другое. Все возможно. Нет истины более банальной и все же более
способной стать, будучи воспринятой серьезно, источником неистощимого
размышления. Ведь она учит постигать безграничный мир безграничных
возможностей.
Нет, не все так просто обстоит с Чжуан-цзы, даже если он иногда кажется
простаком. Попробуем отыскать ключ к загадке даосского мудреца в тексте
книги, носящей его имя.
Эта книга прошла долгий путь становления. В каталоге императорского
книгохранилища, составленном на рубеже нашей эры, упоминается трактат
"Чжуан-цзы", состоящий из 52 глав. Спустя три с половиной столетия имели
хождение списки, насчитывавшие 26 или 27 глав. Окончательный же вид трактату
на рубеже III-IV вв. придал его классический комментатор Го Сян, который
выделил в нем 33 главы, разбив их на три категории: "внутренние", "внешние"
и "смешанные". Осуществленная Го Сяном редакция текста получила всеобщее
признание. Древнейшие известные версии трактата представлены рукописными
фрагментами, относящимися к эпохе Тан (VII-IX вв.). Наиболее же надежными из