"В.В.Малявин. Чжуан-цзы" - читать интересную книгу автора

Странствующие ученые занимались также разработкой процедур
административного контроля и оценки заслуг подданных в интересах
деспотической власти. Их рецепты легли в основу бюрократической организации
в Китае. Наконец, заметную роль в обществе ши играли разного рода маги,
астрологи и предсказатели, знатоки секретов телесного бессмертия.
Чиновники и шаманы. Чиновники-маги. Чиновники-мистагоги. "Внутри
святой, снаружи государь". Оппозиция и соединение этих начал очерчивают
культурный горизонт духовного мира ши. Поскольку классические школы
китайской мысли имели общую культурную основу, общие идейные мотивы, общую
проблематику и терминологию, было бы наивно предполагать, что какая-либо
одна схема их классификаций, включая традиционную, может претендовать на
универсальность. Какими бы критериями ни пользоваться при оценке этих школ,
мы всегда столкнемся с переходными, смешанными, не поддающимися учету
формами. Различные виды сочленения конфуцианства, даосизма, легизма, отчасти
даже моизма сообщают, с одной стороны, об общей основе китайской традиции, а
с другой - об исторически и доктринально допустимых границах интерпретации
идей.
Даосизм - одно из самых сложных образований в древнекитайской системе
мысли эпохи Чжаньго. По счастью, мы можем судить об идейной среде
формирования взглядов Чжуан-цзы почти из первых рук. Несмотря на свою
обезоруживающую наивность, Чжуан-цзы - отнюдь не доморощенный философ. Этот
писатель, выделявшийся "широтой познаний", был превосходно осведомлен об
идейной борьбе своего времени и критически осмыслил ее. В последней главе
его книги содержатся обзор философских школ той эпохи и их классификация, -
кстати сказать, не совпадающая с традиционной. Как ни разнятся взгляды
упоминаемых там философов, у них есть и некие общие основания, свойственные
их положению профессиональных интеллектуалов. Начать с того, что все они
апеллировали к универсальному и единственно верному, с их точки зрения,
мировому порядку - прообразу универсальных законов разума. Так,
провозглашенный Мо-цзы принцип "всеобщей любви" был усвоен даже противниками
его доктрины, в частности софистом Хуэй Ши. Ряду других фигурирующих в
данной главе философов приписывается принцип "равного отношения к вещам",
или "поравнения вещей", усвоенный и развитый самим Чжуан-цзы. Обращение
философов к всеобщности рациональных принципов предопределило и прочие
особенности их миросозерцания и социальной позиции: их индивидуализм,
проявлявшийся, помимо прочего, в требовании осознания и осуществления своего
индивидуального долга, их претензии на роль учителей мудрости, их пацифизм,
вера в мирное и справедливое разрешение политических конфликтов.
Но доверившись силе интеллекта, став первым - и последним - в китайской
истории поколением свободных мыслителей, призвавших разум править миром,
философы эпохи Чжаньго неизбежно должны были воплотить в своей судьбе и
внутренние противоречия чистого умозрения. Из той же верности универсальным
законам разума им пришлось отказываться от той самой независимости, которая
позволила им открыть эти законы. Начав с восстания против конфуцианского
традиционализма и обещания предъявить миру универсальные критерии истины и
лжи, эти философы запутавшись в спорах об определении понятий, в конце
концов призвали "отречься от себя, презреть знание". Подобные лозунги
странствующих ученых находились в таком резком противоречии с их
собственными индивидуалистическими посылками, что грандиозные общественные
проекты "любителей рассуждать" никого не соблазнили из сильных мира сего.