"В.В.Малявин. Чжуан-цзы" - читать интересную книгу автора

всех областях культурного самосознания в Китае. Вся общественная жизнь там
осмыслялась в категориях ритуальной соборности, нераздельной целокупности
водного потока: не следует прилагать усилий для того, чтобы заставить поток
течь в том направлении, куда он стремится по своей природе, но горе тому,
кто вздумает преградить ему путь. В безбрежном потоке социально-космического
бытия царит не-дуальность всепроницающего животворного духа (именно:
дуновения - фэн) имперского правления, с одной стороны, и его
объективированных, ограниченных форм, заявляющих о себе в обыденной
действительности, локальных обычаях, нормах поведения и т. п. (су) - с
другой. К персоне монарха всего ближе то, что наиболее от него удалено, -
анонимная стихия народной жизни. Ее фоном, как на старинных европейских
портретах, выступает целый мир; монарх, как Единственный, разом, без
переходов становится Всем. Истинное согласие достигается через различие,
единичное непринужденно изливается во всеобщее. Парадигмой человеческого
существования в китайской мысли выступает образ водного потока, все частицы
которого свободно взаимодействуют между собой, будучи захвачены общим
движением.
В древнекитайской концепции ритуалистического социо-антропокосма мы
встречаем разновидность того характерного для древневосточных цивилизаций
типа мировоззрения, который французский историк Р. Вертело назвал
астробиологией. Р. Вертело определил астробиологию как "взаимопроникновение
идей астрономического закона и растительной или животной жизни.
С одной стороны, все наполнено жизнью, даже небо и звезды; с другой,
все подчинено количественным, периодическим законам, которые являются
законами необходимости и законами гармонии..." Астробиологию по праву можно
назвать первым опытом рационального осмысления действительности. В Китае она
на все времена стала идеологической санкцией имперской государственности и
ее культурной традиции.
Где искать исторические предпосылки ритуалистического мировоззрения в
Китае? Очевидно, не в том или ином "общественном состоянии", идея которого
чужда китайской цивилизации. Можно предположить, что подлинным базисом
имперского порядка, превосходившего общество и даже этнокультурные традиции
(как мир "обычаев" - су), был определенный тип производства, а именно
интенсивное земледелие при ручном труде. Китайская империя была прежде всего
фактом хозяйственной экологии в том смысле, что высокая интенсивность
земледелия и господство ручного труда были двумя разными следствиями единой
экологической ситуации в китайской деревне - ограниченности ресурсов и
демографического давления. Разумеется, производственный фактор сказывался
только в кризисные моменты истории, но этого было достаточно, чтобы
определить ее течение. Опосредуя отношения общества и государства, он
исключал жесткую связь между ними, утвердив в качестве политической идеи
империи ритуальную соборность.
Сущность империи как факта хозяйственной экологии находила
мистифицированное выражение в проповедуемых имперской элитой
культуроцентризме и религиозном авторитете власти. У правителей империи не
было необходимости вмешиваться в хозяйственную жизнь деревни, но каждый год
полевые работы полагалось начинать лишь после оглашения специального
приказа. Имперская идеология требовала верить, что без незримого участия
("веяния") императора не могла наступить весна и взойти всходы на полях.
Империя была прежде всего "мифом империи", скрывавшим за квазиобщинным