"В.В.Малявин. Чжуан-цзы" - читать интересную книгу автора

личность. Только сталкиваясь с другой культурой, люди понимают, что они
обладают культурой. Но диалог культур требует отказа от замкнутости
умозрительной мысли. Он требует, как ни странно, отказа от постулирования
условий познания и диалога. Условие подлинного диалога - отсутствие условий.
Подчеркнем, что осмысления требует не только та или иная часть
интерпретации творчества Чжуан-цзы, но и сам факт множественности этих
интерпретаций. Присутствие в книге Чжуан-цзы многих авторских голосов и
неоднозначность оценки даосского писателя в современном мире должны быть
поняты как явления одного порядка и, более того, как свидетельства неких
универсальных закономерностей мышления. Но что значит признать, что идея или
образ доступны бесконечному переосмыслению, что размышление может стать
свободной творческой игрой, что человек раскрывается как бесконечная
перспектива бытия? Это значит прежде всего отказаться от самозамыкания мысли
в философии сущности.
Исторически осмысление антропологической перспективы в изучении культур
стало возможным благодаря преодолению наследия абстрактно-гуманитарного
рационализма. Как известно, главным действующим лицом последнего был чистый
субъект, выявлявший путем самосозерцания предположительно универсальные
законы мышления. Требование самотождественности, гносеологической
неподвижности сознания означало, однако, не что иное, как самоограничение
жизненного опыта; мерой истинности оказывалась самоизоляция от мира. Философ
классического рационализма искал в себе истину ценой самоопустошения. Чем
более сознавал он свое интеллектуальное величие, тем острее ощущал свою
ограниченность в реальной жизни. И чем больше была его уверенность в
обладании твердым знанием, тем отчетливее сознавал он себя в положении того,
кто нарушает нерушимые для него границы субъективистски-догматического эго.
История идеалистической философии Запада есть помимо прочего
последовательное углубление темы неприступной и все же постоянно
преступаемой границы в человеке. Внутренняя противоречивость
субъективистского рационализма отобразилась в целом ряде важных явлений в
культуре Нового времени: в мотивах трагической воли и нигилизма, в
формировании стильной литературы как образа преступного желания, в
романтическом образе "проклятого поэта", вкусе к экзотике, которая в
качестве проекции привычного, но запретного на непривычную, чуждую среду
тоже может рассматриваться как форма компенсации самоущемленности. Тому же
типу психологического по своему содержанию рационализма соответствовали
модные в прошлом веке исторические или этнографические повествования,
которые гласно или негласно основывались на идее единства чувственной
природы людей.
В современной западной философии основной формой критики спекулятивных
синтезов гуманитарного рационализма стали поиски формальных структур,
призванные выявить заново универсальные критерии истины, но на сей раз без
помощи суверенной воли субъекта. Установки структурализма делают его
программу несбыточной. Во-первых, поиск априорных структур, имеющих свое
собственное, не зависящее от внешнего мира содержание, обнаруживает типично
картезианскую боязнь смысла и ведется ценой опустошения, обезличивания
культурных форм. Во-вторых, накладывая на реальность "структуры мышления",
структурный анализ обречен вращаться в порочном кругу совпадения результата
и теории. Сами по себе эти структуры только интерпретативны и не могут быть
приравнены к языку как структуре порождающей. Несостоятельна и претензия