"В.В.Малявин. Чжуан-цзы" - читать интересную книгу автора

"благодаря чему" все существует, и вместе с тем нечто, не отделенное от
ограниченных форм. Владеть искусством дао означало в Китае быть одновременно
Правителем и Магом, Философом и Подвижником, Художником и Мастером, будучи
Никем.
"На прочные доспехи непременно найдется острое оружие" - гласит
даосская максима. Стремление систем мысли к совершенствованию есть
стремление к их собственной гибели, к самопреодолению. Идеальная система
немедленно рухнет, как пирамида, поставленная на свою вершину. "Великое
единое" в даосской мысли - это то, куда рушатся все мыслительные
конструкции, когда они изживают себя. Это конец всякой самоизоляции и мир
всепроницающего Другого.
Чжуан-цзы любит высмеивать догматических философов, свободных только
опровергать других, а внутренне порабощенных собственными предвзятыми
идеями. Создателям систем, пребывающим в иллюзии, что они свободны для
истины, противостоят наследники традиции. Внешне стесненные рамками
последней, они в действительности свободны преодолевать их изнутри,
предпочитая даруемую опытом соотнесенности с Другим глубину сообщения об
истине поверхностной оригинальности самоизолирующегося субъекта.
Возможно, в судьбе наследия Чжуан-цзы - "частного мыслителя", ставшего
символом всей китайской цивилизации, - отобразился этот принцип Традиции,
принцип безусловного единства без унификации. Нечто подобное мы можем
наблюдать и во внутренней организации мысли Чжуан-цзы, основные категории
которой связаны между собой более непосредственно и неоспоримо, чем это
может быть сделано средствами логико-грамматической экзегезы. Именно в этом
пункте старые китайские комментаторы, довольствующиеся составлением глоссов,
упускают из виду действительную глубину мысли древнего даоса. Соответствия,
выведенные из текстуальных сличений, предстают в данном случае вторичными и
несущественными перед лицом всеобъемлющей, неописуемой и необоснуемой
логически спаянности категорий. Речи Чжуан-цзы, по выражению его древнего
последователя Жуань Цзи, замечательны тем, что ведут "к постижению высшей
идеи" (конфуцианство же Жуань Цзи называл "учением о частностях"). Или, как
с чисто китайской простотой, часто кажущейся европейцам непозволительной
наивностью, выразился другой китайский толкователь Чжуан-цзы, Сяо Тяньши,
"внутренняя, внешняя и смешанная части [книги "Чжуан-цзы". - В. М.] в
действительности выражают только дао. Поняв это, можно говорить об учении
Чжуан-цзы".
История восприятия наследия Чжуан-цзы в современном мире составила бы
увлекательный и, без сомнения, поучительный сюжет. Но она достойна быть
предметом специального исследования. Достаточно сказать, что творчество
древнего даосского писателя всегда сравнивали и сравнивают с самыми разными,
порой очень далекими друг от друга мыслителями Запада - и древними, и в
особенности новыми. Одни исследователи разыскивают мифологическую и
шаманистскую основу учения даосов, другие находят в нем поразительные
параллели принципам современной науки или эстетическим нормам современного
искусства.[3]
Каждое такое сопоставление может быть оспорено. Что является
бесспорным, так это необходимость и даже непроизвольность самих опытов
такого сопоставления. Они заданы условиями современной эпохи с ее
интенсивным взаимодействием культурных традиций и, более того, общими
закономерностями развития культур. Только встреча с миром формирует