"Андре Мальро. Королевская дорога [1.08.06] Перевод с франц. Н.А.Световидовой, 1992 Роман" - читать интересную книгу автора

рассчитывать на самую сердечную доброжелательность всех наших сотрудников.
Сейчас мы всё это уточним.
Выйдя из-за письменного стола, он сел рядом с Клодом.
"Доброжелательность в действии", - подумал тот; тон директора стал более
дружеским.
- Рад видеть вас здесь, месье. Я с огромным вниманием прочитал
интересные сообщения относительно азиатского искусства, опубликованные вами
в прошлом году. А также познакомился - признаюсь, после того, как узнал о
вашем приезде, - с вашей теорией. Должен сказать, что ваши соображения
показались мне скорее привлекательными, чем убедительными; но, говоря
откровенно, я был заинтересован. Образ мыслей вашего поколения весьма
любопытен...
- Я излагал эти мысли, чтобы... ("расчистить почву", - подумал Клод,
но вслух сказать не решился)... чтобы получить возможность подступиться к
другой идее, которая представляет для меня ещё больший интерес...
Рамеж вопросительно смотрел на него; Клод живо ощущал его стремление
выйти за рамки своих служебных обязанностей, быть выше их, принимать его как
гостя - причиной тому, конечно, была скука, но вполне возможно, что им
руководил и чисто корпоративный дух. Более того, Клод был осведомлён о той
комичной вражде, которую питали ко всем остальным археологам те из них, кто
получил филологическое образование. Рамеж бредил институтом. Заговорить
сразу же о своей миссии не было никакой возможности: его собеседника это
наверняка задело бы, он счёл бы себя оскорблённым.
- Я пришёл к выводу, что отношение к творчеству художника в целом
заслоняет от нас один из важнейших моментов жизни произведения искусства, то
есть, иными словами, состояние цивилизации, которая его оценивает. Время в
искусстве как бы не существует. А меня-то интересует прежде всего распад,
преображение этих творений, их глубинная, внутренняя жизнь, которая
обусловлена смертью людей. Словом, любое произведение искусства имеет
тенденцию становиться мифом.
Он испытывал смущение, чувствуя, что слишком обобщает свою мысль, из-за
краткости изложения казавшуюся неясной; к тому же ему не терпелось добраться
поскорее до цели своего визита, но в то же время хотелось склонить на свою
сторону заинтригованного собеседника. Рамеж задумался. В комнате слышно
было, как снаружи одна за другой падают тяжелые капли.
- Как бы там ни было, это любопытно...
- Музеи для меня - это место, где творения прошлого, став мифами, спят
глубоким сном, то есть живут исторической жизнью в ожидании того момента,
когда художники вернут их к реальному существованию. И если они всё-таки
трогают меня, то прежде всего потому, что художник обладает даром
воскрешения... По сути, любая цивилизация недоступна для другой. Предметы
остаются, но мы слепы перед ними до тех пор, пока наши мифы не найдут в них
отзвука...
Рамеж внимал ему с улыбкой, не скрывая своего любопытства. "Он принимает
меня за любителя теорий, - подумал Клод. - Лицо у него бледное, наверняка
с печенью не в порядке; он бы сразу меня понял, если бы почувствовал, что
меня более всего на свете интересует то остервенение, с каким люди
заслоняются от смерти этой шаткой вечностью, если бы я связал то, о чём
говорю, с его печенью! Ладно..." Он в свою очередь тоже улыбнулся, и эта
улыбка, которую Рамеж приписал желанию быть ему приятным, установила между