"Лео Малле. За Лувром рождается солнце ("Нестор Бюрма") " - читать интересную книгу автора

должна, чтобы оставаться хорошей, не слишком затягиваться, не повторяться.
По почерку я понял, что она была взволнованна: слова были написаны дрожащей
рукой. Но, впрочем, указания были твердыми и такими же неизменными: при
первой возможности посадить гуляку мужа в поезд.
Что я и сделал через несколько дней, которые провел, сопровождая Лере в
его ночных кутежах. В Париже (который он, надо сказать, хорошо знал, прожив
здесь некогда много лет) у него уже сложились твердые привычки. Но в своих
гулянках он оставался ужасающе провинциален. Расписание каждого дня было
расчерчено, как нотная бумага. Ресторан, театр, кино, жертвоприношения
Венере - все это делалось в одно и то же время, в одних и тех же местах и
даже с одними и теми же партнерами. Всегда, даже будучи сильно пьян, Лере
оставался со всеми вежлив. За исключением случая, когда послал подальше
бродяжку. Но босяки, будь то мужчины или женщины, бывают слишком настырны в
попрошайничестве.
Итак, в 1953 году все произошло, как и в 1952-м. После очередной ночной
пьянки я усадил моего Лере в лиможский поезд. А поскольку Бог заботится о
пьяницах, он благополучно прибыл домой.
Все были удовлетворены: госпожа Лере, получившая назад своего мужа в
добром здравии; муж, уже нормально воспринимавший мою слежку; а также Нестор
Бурма, которому платили за то, что тот оберегал семейный очаг супругов Лере.
Можно было только пожелать, чтобы каждую весну все повторялось вновь.
Но сейчас был январь. Луи Лере на этот раз приблизил наступление весны.
Похоже, теперь ему было наплевать на любые календари, будь то грегорианский,
русский или природный. Лере изобрел свой собственный календарь. И если
верить письму, традиционному письму г-жи Лере, на этот раз выдававшему очень
живые и очень определенные чувства раздражения и тревоги, которое я получил
с немалой задержкой (в то время проходила волна забастовок), он уже много
дней находился в Париже. Определенных просьб и указаний на этот раз не было,
но я чувствовал, что г-жа Лере не замедлит отказаться от моих услуг. Или,
может, теперь не так уж я ей и нужен? Эта комедия - разыскивать для жены
мужа, сопровождать его по столице и получать за все это приличный гонорар -
не могла продолжаться вечно. Чувствуя это, я и бросился со всех ног на
поиски Лере, который как всегда остановился в прежней гостинице (нет, он не
скрывался), но - этакий хитрец! - не дал о себе знать.
И еще я надеялся - а вдруг? - на хорошее угощение.
Да, да, на хорошее угощение! Побудьте-ка в шкуре сыщика, и вы поймете
меня.
Заказав десерт, Луи Лере встал, чтобы пойти в "где тут у вас". Я
остался один перед кусочком бри. Я ел его, пробегая глазами вчерашнюю
газету, подобранную на соседнем стуле. Второй президент IV республики г-н
Рене Коти направил традиционное послание обеим палатам парламента. Эмиль
Бюиссон, враг общества номер один, вместе со всей своей бандой представал
сегодня перед судом присяжных. Жилищный кризис в Берлине, где представители
четырех держав никак не могли договориться о выборе помещения. Попытки
разыскать картину Рафаэля, которую свистнули из Лувра, - картину и ее
похитителя, - пока что не дали никакого результата. В Лондоне автор
полицейских романов, обнаруженный на улице мертвым, с голыми ногами, задал
Скотланд-Ярду свою последнюю загадку. В Марокко... Спохватившись, я глянул
на часы. Они остановились. Я чуть не вывернул шею, чтобы посмотреть на
стенные часы в большом зале. Я отшвырнул газету. Так я и думал. Прошло