"Луиджи Малерба. Змея (Роман)" - читать интересную книгу автора

из чувства противоречия. Моя жена прирожденная спорщица. С газетами и
журналами мы оба обращаемся очень осторожно, чтобы не попортить их, так как
я беру все напрокат, то есть плачу киоскеру тысячу лир в месяц, а найдя
что-нибудь очень уж интересное, покупаю нужный экземпляр.
То, что в Австрии, Германии и Голландии существуют такие хоры, я знал и
без Фурио Стеллы. В этих странах музыку изучают с детства, а любители
музыки, особенно рабочие и служащие, организуют хоры и поют в них под
руководством знатоков полифонии. Они увлекаются классическим многоголосьем,
исполняют мотеты, занимаются сольфеджио и изучают произведения композиторов
пятнадцатого века, неизвестных французских авторов пятнадцатого или
итальянских пятнадцатого, шестнадцатого и семнадцатого веков. Вплоть до
восемнадцатого. В протестантских странах всегда увлекались полифонией,
поэтому материала у них больше, чем у нас, хотя в Италии есть своя система
полифонии, родоначальником которой считается Монтеверди. Да, Монтеверди -
это был гений.
Для северян главное - овладение полифонией, ведь они люди
неразговорчивые, общаются друг с другом неохотно, а потому, собравшись,
поют. Ну я и пошел к Фурио Стелле: у меня те же проблемы, что и у северян,
только со мной дело посложнее,, поскольку они почти все такие, а у нас такой
я один.
В то время мы с женой жили на втором этаже небольшой виллы в Монтеверде
Веккьо. Каждое утро я пешком спускался на виа Аренула, где у меня
филателистический магазин, а к часу обычно возвращался домой. Но иногда
забегал пообедать куда-нибудь в закусочную, а потом возвращался в магазин и,
устроившись в кресле, спал до половины пятого, когда приходило время снова
открываться. Дома я до глубокой ночи читал газеты. Иногда за окном уже
светать начинало, а я все читал. Жена ворчала, потому что свет моей лампочки
мешал ей спать.
Не ворчи, старуха, говорил я ей.
Я всегда называл жену "старухой", потому что она на год старше меня.
В тот период наша семейная жизнь складывалась не так чтобы хорошо. Жена
стала меня раздражать. В том смысле, что ее вид действовал мне на нервы.
Нервы у меня расшатались из-за бессонницы, а бессонница еще больше
усиливалась из-за нервов. К тому же я выкуривал по сорок сигарет в день.
Бывало, начнешь читать газету и прочитаешь целую страницу, а то и две
или три, совершенно не понимая прочитанного. Это трудно объяснить. Слова-то
я читал, но воспринимал их как-то поврозь. Прочитывал так целую статью,
потом следующую, потом рекламу, биржевые новости и - ничего не понимал.
Не знаю уж почему, но антипатия к жене все усугублялась, и дело дошло
до того, что я уже не мог выносить ее присутствия. Но выносить приходилось.
Ей я пока ничего не говорил, но, думаю, она и сама это заметила, потому что
стоило ей открыть рот, как я тут же заявлял: замолчи, старуха. Или: замолчи,
старик, потому что у меня появилась привычка все переворачивать в мужской
род. И в магазине тоже. Помню, я посоветовал одному клиенту наклеивать марки
в альбом с помощью липкого лента". В общем, состояние у меня становилось все
хуже, и врач, к которому я обратился, сказал: ну, хватит, пора вам немного
отдохнуть.
Тогда-то я и пошел к Фурио Стелле. Он для начала рассказал мне о хорах,
существующих за границей, и объяснил, что хористам не платят за их пение,
наоборот, они сами еще приплачивают за овладение техникой многоголосья и