"Олег Малахов. Пенистый напиток" - читать интересную книгу автора

неестественно искореняет злобу к дорогам без имен, к разговорам с явной
разобщенностью мнений. И если постараться можно умудриться не выдержать и
совершить бесцветную попытку расстаться с собственной оболочкой, погрузиться
в желтизну тюльпанов, безучастно вплывающих в мирную прогулку глаз. Кто-то
упивается членением моих историй, кто-то поступает так, как будто понимает,
о чем и к чему все, что вскрывает мою черепную коробку и режет кожу в районе
сердца. Ничего не хочется, съезжаю на насущность, утрирую образность языка,
убиваю витиеватость строк. Парис живо стягивает с меня одеяло и смеется над
моей наготой. Виан, конечно не Тициан, но воспел в краске мои гениталии,
введя в краску немного сказки. Я плюнул на все (причем в слюне смешалась
кровь из десен и сопли по причине болезненного состояния), и, приведя Ильзу
в квартиру своей подруги, раздел ее, напоив коньяком, усыпил ее
бдительность, которая и ранее особо не проявлялась, забавно раздвинул ее
ягодицы и всунул несколько пальцев. Потом она их облизала, и мы поняли, что
завтра придется проснуться рано, с этой мыслью и уснули. Не двигаясь, я шел
по крыше больницы, трогая бедрами антенны, группируя тело, взлетал и парил
над стадионом, который полнился потом зрителей и спортсменов, заглатывал
воздух, сконцентрированный в моем дыхании. Я, не двигаясь, возвращаюсь и,
протягивая руку, стремящуюся нащупать тело Ильзы, опознаю холод простыни, и,
облизнувшись, продолжаю полет, не двигаясь.
Нонконформист, перепутав номера поездов, оказался в непосредственной
близости. Я чувствовал его гулкое вторжение в беспокойство городской
периодики. Нонконформист нашел мои стекла с прижавшимися к их
беспринципности глазами. Я хотел бы построить свой город. Покидая его
пределы, нонконформист неизбежно бы возвращался. Я бы никого ничему не учил,
я бы лишь хотел...
Вдруг...неожиданно. Мое тело оказалось в круговороте Нового Орлеана, в
голубых джинсах и разноцветной рубахе. Я танцевал на площади. Я предупреждал
молодых девушек не смотреть на меня, но они валились с ног, и теряли своих
сопровождающих, и спешили очнуться, очутившись полностью внутри моих глаз и
соединившись с моими движениями, и я неожиданно, очень необдуманно
улыбнулся, и девочки принялись терзать друг друга в попытке занять единично
место рядом с моими шагами, расправленными парусами моих ресниц. Кто-то не
забыл украсить площадь памятниками и цветами, и памятники рушились, а цветы
увядали, и все смешивалось с борьбой девочек и беспечностью прохожих, и
дружескими беседами обитателей уютных домов с садами и домашними животными.
Я храню тепло. Стремлюсь в далекую страну беспамятного тепла детских снов. Я
воскрешаю запах бабушкиного абрикосового варенья. Абрикосовое дерево
погибло, и пеленой времени укрыто его цветение, за которым я наблюдал с
умилением. И не дребезжали окна в прочном доме, когда позднеавгустовский
ветер наводил порядок в таявших от летнего зноя мозгах и беспокоил волосы и
глаза поиском волн безотчетного движения в пену страстей и преображений, и
холодил запястья, спешившие выстроить замок из массы иллюзий и откровений.

Изверг грозно кашлял, пытаясь погрузить подчиненных в страх, и
закашлялся, подавился, бедняга, рвал глотку, растекся слюной, проглатывая
язык, и с жуткой гримасой пренебрежения и недоумения, безвольно смешавшимися
и застывшими, бросился к окнам, срывая жалюзи, врезаясь костями в
равнодушную прозрачность стекла, упал на ступеньки и устремился в пламя
сердцевины земного шара. Я проверил в компьютере почту. Несколько писем.