"Эд Макбейн. Головоломка ("87-й полицейский участок") " - читать интересную книгу автора

- Тогда извини! Я не хотел! - Он протянул руку через стол. - Прости,
Арти!
- Забудем об этом.
Но Вейнберга понесло.
- Может, я самый гнусный тип, каких только земля носит, может, я и
способен на разные мерзости, но уж чего я не сделаю, так это не назову тебя
черномазым. Если бы я так не надрался, я бы не сказал ничего такого..., что
могло бы обидеть моего доброго друга, да к тому же еще и партнера.
- О'кей, - сказал Браун.
- О'кей, прости меня, Арти, прости.
- О'кей.
- О'кей, - сказал Вейнберг. - Пойдем домой, Арти. Арти, я думаю, нам
пора домой. Меня в барах вечно тянет в драку, а я не могу позволить себе
никаких неприятностей, пока мы не обтяпаем наше дельце, а? - Он
подмигнул. - О'кей? - Он снова подмигнул. - А завтра утром ты навестишь эту
малышку, Джеральдину Фергюсон. Ты ей скажи, что если она не отдаст нам
картинку, мы заявимся к ней и сотворим с ней что-нибудь жуткое, о'кей? -
Вейнберг ухмыльнулся. - Я не могу придумать ничего такого прямо сейчас, но
утром что-нибудь придумаю, о'кей?

В субботу утром Браун запечатал в конверт, полученный у Вейнберга,
фрагмент фотографии, имя и адрес Джеральдины Фергюсон, и опустил его в
почтовый ящик у ворот дома № 1134 на Калвер-авеню, в трех кварталах от
87-го участка. На почтовом ящике стояло имя "Кара Бинери" - маленькая шутка
Стива Кареллы - "карабинеры" по-итальянски означает "полиция". Было решено,
что Браун должен держаться подальше от участка. Но ему хотелось, чтобы
Карелла смог получить всю информацию уже по дороге на работу.
У самого Брауна рабочий день начался, можно сказать, совершенно
очаровательно. Впрочем, и закончился он довольно "очаровательным" образом.
Джеральдина Фергюсон оказалась невысокой белой женщиной лет тридцати,
с длинными прямыми волосами, карими глазами и полными чувственными губами.
Она была одета в лиловые расклешенные спортивные брюки и мужскую рубашку из
бледно-лилового атласа. В ушах были большие золотые серьги в форме колец.
- Доброе утро, - встретила она Брауна ослепительной улыбкой. -
Чудесное утро, не правда ли?
- Замечательное, - отозвался Браун.
- Вы пришли по поводу Гонзаго?
- Думаю, что нет, - ответил Браун. - А что такое "гонзаго"?
- Луис Гонзаго, - сказала она и снова улыбнулась. - Это художник. Я
думала, вы хотите посмотреть его картины, но мы их уже сняли. Вы поедете в
Лос-Анджелес?
- Да нет, как-то не собирался.
- Со следующего вторника там начнется его выставка в "Хэррон-гэллери".
На Сепульведа.
- Нет, я не поеду в Лос-Анджелес.
- Очень жаль, - снова улыбнулась она.
Прекрасно сложенная, ростом около пяти футов девяти дюймов, она была
быстра и грациозна, что очень понравилось Брауну. В ее карих глазах
отражался солнечный свет, проникавший сквозь витрину, на губах время от
времени мелькала быстрая улыбка. Она широко раскинула руки и добавила: