"Максим Макаренков. Мой Сашка любит яблоки, Что-то изменится, Драйв (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

сколько я так просидел. Потом, как очнулся. Вода уже закипела давно, пора
рану осмотреть. Вынул чугунок, приготовил чистые тряпицы и развернул шкуры.
И засмотрелся на крепкое, ладное тело. Ноги длинные, высокая грудь, вся
плотно сбитая такая - с этакой хоть в бой, хоть на охоту, а больше всего
хотелось - любить всю ночь, чтоб до рассвета себя не помнить. И тут она
открыла глаза. Серые, зимние, словно метель в них. И звала эта метель меня.
Протянула руки и обвила мою шею. Потянула к себе. И смотрела неотрывно.
И все ближе, ближе эти глаза, ближе метель, нет кроме нее ничего. И ненужно
ничего более. "Тебя как зовут то?" - только и шепнул. " Ррраста" - с
нездешним говором. И все, больше слов не было, только глаза, руки, тело,
светлое, гибкое, хищное, только ее губы, что впивались в мои.
Только к рассвету опомнился: "А рана то твоя как?!".
И отшатнулся. Не было раны. Был только шрам. Тонкий, затянувшийся,
словно полгода, а не ночь прошла. Раста сидела. завернувшись в шкуру и молча
смотрела на меня своими серыми глазищами. А я вспоминал. Вспоминал, что
рассказывала мне мать. Про серые тени, что зимними ночами вместе с метелью
несутся по полям. Про белых огромных волков, что подходят к одиноким домам и
молча ждут, когда выйдет кто-нибудь. Такие дома потом находили пустыми. Про
светловолосых дев и мужчин, что говорят с рыканьем, приходят ненадолго в
деревни и уходят в сумерках в лес. Про оборотней.
"Моя стая, - Раста смотрела в пол, говорила медленно, с натугой - она
придет сегодня ночью. За мной. Если люди испугаются и нападут - будет
кровь".
Коротко взглянула на меня. И стало горько и радостно. Я нашел того, кто
не видел во мне чужака. Но она уйдет. Или ее убьют потому, что она чужая.
Тяжело подошел к Расте и опустился на колени. Гладил ее лицо, смотрел в
глаза, вдыхал запах волос. Она обняла меня и прижала голову к своей груди. И
я заплакал. Я не плакал много лет, и это было трудно.
Стало вечереть. Раста сидела на шкурах и молчала. Я сидел около огня и
ждал. Стемнело. Завыл волк. Он выл около моих дверей. Я открыл дверь и вышел
на крыльцо. Перед домом сидело десять огромных белых волков. Их глаза были
мудры и печальны. Тот, что сидел ближе всех, подошел и обнюхал меня.
Вернулся и сел.
Позади раздалось низкое рычание и, к стае проскользнула волчица.
Обернулась - на меня смотрели серые, зимние глаза Расты.
И вот тогда то раздался крик. Заполошный, дурной, ненужный. И полетели
стрелы. Из деревни валила толпа. Волки развернулись, толпа была слишком
близко, не уйти. И вожак завыл. Завыл негодующе, зло, обиженно.
Я развернулся и пошел в избу. Достал меч. Вышел и встал между волками и
толпой.
Глаза толпы всегда одинаковы. Они безумны, испуганны и глупы. Толпа не
хочет видеть тех, кто не в ней. Для толпы они враги. И я стал ее врагом.
Первого из бегущих я свалил боковым ударом, наотмашь. Краем глаза
заметил, что волчица подошла к тому волку, что обнюхивал меня и, словно
спросила о чем-то. Тот кивнул и, стая, развернувшись, скользнула к лесу. А
вокруг меня уже крутились рожи, лезли в меня рогатинами, пытались достать
ножами. Толпа уже не соображала, не помнила зачем принесло ее сюда, кого и
почему они так ненавидят. Мне было все равно, я работал мечом, отскакивал,
пинал ногами, разбивал морды локтями, крутился волчком, понимая: "Все, это
конец". И было легко.