"Максим Макаренков. Мой Сашка любит яблоки, Что-то изменится, Драйв (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

тропинка, автоматически переставляли ноги, когда окончательно выбивались из
сил садились, механически жевали концентраты из сухпайка, выкуривали
сигарету на троих и проваливались в тяжелое забытье, даже не думая
выставлять охранение.
Утром закидывали на плечи отощавшие вещмешки и двигались дальше. Спроси
их, зачем и куда они идут - не ответят. Посмотрели бы погасшим взглядом, и
двинулись дальше. Не надеясь вернуться, не рассчитывая найти ответы, за
которыми пришли. Просто для того, чтобы идти, поскольку это была
единственная функция, которую они еще могли хорошо выполнять. Они не
разговаривали друг с другом, не вспоминали жизнь, которая была до Леса. Три
фигуры в изодранных, перепачканных комбинезонах. Заросшие неопрятной седой
щетиной, пахнущие смертельно больным зверем.
Максименко споткнулся о некстати подвернувшийся корень, неловко упал,
даже не попытавшись выставить руки. Так и остался лежать, спина его мелко
вздрагивала, он тихонько выл. Перевернулся на спину, запрокинул голову. Вой
перешел в истерический хохот.
- Ох... Не могу. Господа, хотите, обрадую? Нас поимели! Понимаете вы,
по-и-ме-ли!
Изрядно похудевший подполковник встал на колени, начал сосредоточенно
оттирать ладони.
- Слово такое знаете, эксперимент? А? Слышали, надеюсь? Так, вот, -
Максименко повел рукой вокруг - что видите? Лес? Деревца? Да ни хрена! Не
лес это! Лабиринт для подопытных крыс! И крысы - мы! И следят за нами
лаборанты-недоумки! А может и не следят даже, а давно по домам ушли, просто
оборудование выключить забыли!
Отсмеялся, спокойно встал и двинулся дальше.
Вечером они вышли к городу. Сначала неимоверно высокими стали деревья.
Гладкие серые стволы уходили в сумрак и терялись в нем. Расстояние между
стволами становилось все больше. Исчез подлесок. И без того едва заметная
тропинка пропала. А потом ноги ощутили, что ступают уже не по лесной почве,
а чему-то пружинящему и гладкому. Тахашвили опустился на одно колено,
пальцами провел по почве. Снизу вверх посмотрел на Максименко и Бруно. Очень
тихо сказал:
- Как ты там говорил, Костя, Четвертая ветвь?
И пошел дальше, снова настороженный, хищный.
Из полумрака начали проступать силуэты зданий. Немыслимых, гибких, как
стволы молодых деревьев, покачивающихся в лесном безветрии, словно
водоросли, колеблемые незаметным течением. Огромных, теряющихся в
серо-зеленой вышине леса.
Узкие прорези, затянутые полупрозрачными мембранами - двери?
Город встречал людей безмолвием, на улицах не было видно ни души.
- Господи, почему мы этого не видели?- прошептал Тахашвили.
- Георг, мы, судя по всему, в самом центре горячей зоны. На снимках мы
видим только лес. Только огромное зеленое пятно. Максименко говорил сквозь
зубы, с каким-то ожесточением и горечью.
Бруно откашлялся, - Я не чувствую ничего. Совсем ничего, хотя бы
отдаленно похожего на эмоциональный фон живых существ. Понимаете? Этого
города просто нет! Есть только пустота. Огромная пустота, в которой
переливаются цветные пятна. Но я не могу даже назвать эти цвета.
Подполковник скинул рюкзак и уселся, скрестив ноги. Задумчиво смотрел