"Норман Мейлер. Американская мечта" - читать интересную книгу автора

назначенный день кругл, вам становится ясно - если вы, конечно, не сошли с
ума, - что политика создана не для вас, а вы - не для политики.
Много воды утекло с тех пор. И как уже было сказано, порой я шел в
гору, порой под гору, а порой меня бросало из стороны в сторону. К
настоящему времени я обосновался в нью-йоркском университете на должности
профессора экзистенциальной психологии, развивая не лишенный интереса
тезис, согласно которому вера в магию, страх и осознание смерти
представляют собой исконные причины любой человеческой деятельности; я
выступал с этим по телевидению и даже стал писателем, опубликовал
пользующуюся успехом книгу "Психология палача" - психологическое
исследование всевозможных видов смертной казни в разных странах и у разных
народов: гильотина, расстрел, повешение, электрический стул, газовая
камера, - словом, довольно интересная книга. Я стал также - как и
намеревался - супругом наследницы сказочного состояния, и в этом отношении
мне чертовски не повезло. Я дошел до самого конца очень длинной улицы.
Назовем ее авеню. Ибо в конце концов мне пришлось признать, что я
неудачник.
Последний год складывался для меня паршиво, а временами и совсем
скверно. Положа руку на сердце, могу признаться, что впервые в жизни я
обнаружил в себе склонность к самоубийству. Способность к убийству уже
давно жила во мне. И эта склонность к самоубийству стала худшим из моих
открытий. Убийство хотя бы таит в себе элемент возбуждения. Я вовсе не
говорю, что возбуждение это приятно: напряжение, которое растет в твоем
теле, подобно болезни, и порой меня переполняло ощущение ненависти,
сдавленной в груди, и готового взорваться мозга, и все же есть некое
мужество в том, чтобы сдерживать собственную ярость, это трудно, не менее
трудно, чем втаскивать стокилограммовый сейф на вершину холма. Возбуждение
возникает, как мне кажется, от обладания подобной силой. К тому же
убийство сулит и огромное облегчение. Оно всегда содержит в себе
сексуальные мотивы.
Но в самоубийстве нет почти ничего сексуального. Это всего лишь
пустынная равнина под бледным светом сновидения, и кто-то окликает тебя
тихим голосом на ветру. В иные вечера и ночи я ощущал в себе свинцовую
тяжесть беды, мне слышалась тихая камерная музыка, замирающая и
пропадающая вовсе. (Убийство - это симфонический оркестр, звучащий в вашем
мозгу, а самоубийство - лишь жалкий квартет.) Я дожил почти до сорока
четырех, но только теперь понял, почему некоторые из моих друзей и очень
многие женщины, которых я, казалось, хорошо знал, признавались, что боятся
засыпать в одиночестве.
Последний год я провел, расставаясь с женой. Мы прожили с ней очень
интимно и по большей части очень несчастливо восемь лет, и на протяжении
последних пяти я безуспешно пытался вывести с ее территории свои войска,
полки моих надежд, изнуряющей зависимости, обычного мужского желания и
обязательств. То была безнадежная война, и я хотел убраться восвояси,
пересчитать потери и поискать любви в какой-нибудь иной стране, но моя
Дебора была Великой сучкой, настоящей львицей и в качестве куска сырого
мяса не признавала ничего, кроме безоговорочной капитуляции. Ибо когда
добыча ускользает, Великой сучке приходится пересчитывать и собственные
потери. В идеале она испытывает потребность уничтожить любого самца,
достаточно смелого, чтобы познать ее. Если ему удастся спастись, Великая