"Норман Мейлер. Американская мечта" - читать интересную книгу автора

перышко? Я кинулся к окну и хотел распахнуть его, словно надеясь, что
дыхание ночной прохлады выманит ее наружу, но потом передумал. Потому что
почувствовал, что меня тронули за плечо, как раз в той точке, куда
барабанили ее пальцы, моля ослабить зажим на горле. Что-то коснулось меня
и резко толкнуло к двери. И я вновь оказался в магнитном поле, где некая
сила, лишенная иных примет, кроме собственного присутствия, цепко держала,
уводила меня от Деборы и выгоняла прочь из комнаты. И я покорился этой
силе: в ней таилось какое-то обещание, как в запахе виски за стойкой,
когда в баре сидят богатые молодые девицы. В голове у меня нарастал шум,
во мне вспыхивали ожидания, две округлые полные груди благословенной
тяжестью прижались к моим глазам, а затем нежным движением заскользили по
кривой вниз, обвили шею, потерлись о грудь, вздыбили шерсть на животе и,
как две собаки, набросились на мой корень. Поцелуй плоти, удар бича нежно
хлестнул меня, наполняя жизнью склеп моих чресел. Нечто яростно алчущее
наслаждения пробудилось во мне. И я выскользнул из двери и помчался вниз
по лестнице, все еще подгоняемый силой, вышвырнувшей меня из Дебориной
спальни. Остановившись на нижнем этаже ее двухэтажной квартиры, я вдохнул
запах букета тропических бархатных цветов на стене и почувствовал себя
словно на краю трясины, над которой порхали бабочки и тропические птицы -
над головами хищников, алчущих плоти, - и поплыл на ветру, поднятом
вегетативным ростом болота и прозябанием в сырости. У лифта я помедлил,
развернулся на сто восемьдесят градусов и, влекомый силой, державшей меня
в своих крепких объятиях, пересек холл, открыл дверь в комнату, где обычно
спала служанка, и вошел.
Возле постели горела лампа. Окна были закрыты, воздух сперт, комнатка
казалась воплощением мещанского уюта - и, о приятный сюрприз! - здесь была
Рута, фройляйн Рута из Берлина, она лежала на неразобранной постели в
пижаме со спущенными штанами, держа в одной руке иллюстрированный журнал
(цветное изображение обнаженной натуры на обложке), а другую запустив всей
пятерней, всеми пятью пальчиками, похожими на червячков, в свои жаркие
недра. Она пребывала в чертогах своего либидо, где была воистину
королевой, а пять ее пальчиков были лордами, наперебой спешащими услужить
ей.
Мы не произнесли ни слова. Ее лицо, казалось, было готово распасться
на два: лицо королевы, уверенной и всевластной в своих прихотях, и лицо
девочки, застигнутой за непристойным занятием. Я раздевался спокойно и
методично, стараясь не мять одежду. И атмосфера в комнате, такая удушающая
в момент моего появления, стала понемногу разрежаться. Служанка положила
журнал и протянула мне руку ладонью вниз, пальцы у нее были длинные и
тонкие с легкой кривизной, подобной двойному луку; кривизна ее пальцев, ее
губ, изгиб ее бедер были как бы частью того косого, яркого и горячечного
излучения, которое от нее исходило, и в порыве неожиданной дерзости,
словно именно дерзость была ее профессиональным качеством, ведь именно
дерзость и привела меня к ней, она протянула и вторую руку (всех своих
лордов) и поднесла ее к моему лицу, требуя поцелуя. Я повиновался, вдохнув
весь набор разгоряченной секреции, полный цветов, полный запахов земли и
некоего намека на хитрую мышь, крадущуюся по саду с кусочком рыбы в зубах.
Моя босая нога сошла с ковра, и все мои пять пальцев оказались там, где
только что была ее рука, выдавливая из нее влажную пряную премудрость
всевозможных хитростей и уловок земной жизни. Она издала громкий носовой