"Артур Ллевелин Мэйчен. Великий бог Пан" - читать интересную книгу автора

Остин в течение некоторого времени молча сидел, и Вилльерс заметил, как он
изобразил какой-то знак на груди.
"Я повторяю вам, Вилльерс, вы никогда не войдете в этот дом. Вы не
выйдете из него живым".
"Остин, я выйду из него живым - я и Кларк".
"Что вы имеете в виду? Вы не можете, вы не осмелитесь..."
"Подождите немного. Сегодня утром воздух был таким приятным и свежим,
дул легкий ветерок, даже по этой мрачной улице, и я решил прогуляться.
Пиккадилли простиралась передо мной чистой, яркой перспективой. Солнечные
лучи пылали на каретах и трепещущих листьях в парке. Это было радостное
утро, мужчины и женщины смотрели на небо и улыбались, по делам или праздно
прохаживаясь туда-сюда. Ветер дул также беззаботно, как на душистых лугах.
Но, так или иначе, я вскоре покинул эту веселую суету и обнаружил, что
медленно двигаюсь по тихой, унылой улице, где, казалось, не было никакого
света и свежего воздуха, и где слонялись немногие пешеходы, которые в
нерешительности застывали возле углов и арок. Я шел, едва представляя, где
нахожусь и что здесь делаю. Но, как обычно в таких случаях, во мне
пробудилось желание исследовать этот район дальше с неопределенной мыслью
относительно достижения какой-то неизвестной цели. Так я изучал эту улицу,
отмечая малое количество молочных лавок и дивясь несуразной смеси дешевых
курительных трубок, черного табака, сладостей, газет, а также смешным
песням, которые там и здесь доносились из маленьких проемов одиночных окон.
Думаю, что та холодная дрожь, что внезапно охватила меня, первой
подсказала, что я нашел, что хотел. С тротуара я заметил и сразу остановился
у грязного магазина, над которым висела поблекшая вывеска. Красные кирпичи
двухсотлетней давности потемнели и стали черными, на окнах собралась пыль
бесчисленных зим. Я увидел, что мне требовалось, но, наверное, прошло еще
пять минут, прежде чем я успокоился и смог войти. Хладнокровным голосом и с
невозмутимым лицом я попросил эту вещь. Но даже тогда в моих словах, видимо,
чувствовалось волнение, так как старик, который вышел из задней комнаты и
медленно возился среди своих товаров, странно посмотрел на меня, когда
перевязывал пакет с покупкой. Я заплатил за то, что просил и стоял,
наклонившись над прилавком, и испытывал странное нежелание забрать свое
приобретение и уйти. Я спросил, как складывается его бизнес, и услышал, что
торговля идет плохо и прибыль, к сожалению, падает. Теперь улица не такая,
какой она была до того, как было отклонено движение. Это было сделано сорок
лет назад, "еще до смерти моего отца", добавил он.
Наконец, я вышел и двинулся очень быстро. В самом деле, это была очень
заброшенная улица, и я с радостью возвратился к суматохе и шуму. Хотите
посмотреть на мою покупку?"
Остин ничего не сказал, лишь слегка кивнул головой. Он по-прежнему
выглядел бледным и изможденным. Вилльерс выдвинул ящик бамбукового стола и
показал Остину катушку длинного шнура, нового и крепкого. На одном его конце
была петля.
"Это лучшая пеньковая веревка, - сказал Вилльерс, - такая, как ее
делали во времена старой торговли, как сказал мне продавец. Здесь не больше
дюйма джута от одного конца до другого".
Остин твердо сжал зубы и посмотрел на Вилльерса, постепенно становясь
все белее.
"Вы не сделает этого, - наконец, пробормотал он. - Вы не запятнаете