"Артур Ллевелин Мэйчен. Великий бог Пан" - читать интересную книгу автора

миссис Бомон, она живет здесь, на Эшли-стрит". Естественно, после этого не
могло оставаться сомнений. Не знаю, видела ли она меня, думаю, нет. Я сразу
ушел домой, и после размышления решил, что у меня есть хороший повод пойти к
Кларку".
"Почему к Кларку?"
"Потому что я был уверен, что он обладает данными об этой женщине, о
которых я ничего не знаю".
"Что же дальше?"
Мистер Вилльерс откинулся назад в своем кресле и мгновение задумчиво
смотрел на Остина, прежде чем ответить:
"Моя идея состояла в том, что Кларк и я должны обратиться к миссис
Бомон".
"Вы никогда не вошли бы в этот дом! Нет, нет, Вилльерс, вы не можете
сделать этого. Кроме того, представьте, какой результат..."
"Скоро я вам скажу. Но на этом моя история не заканчивается. Она
завершилась экстраординарным образом. Посмотрите на эту маленькую изящную
рукопись. Как видите, она поделена на страницы. Меня забавляет то кокетство,
с которым она перевязана красной ленточкой, почти как юридический документ,
не правда ли? Пробегите по ней глазами, Остин. Это отчет о развлечениях
миссис Бомон с ее избранными гостями. Человек, написавший его, ушел из
жизни, и я не думаю, что от старости. Врачи говорили, что он, должно быть,
подвергся какому-то серьезному нервному потрясению".
Остин взял рукопись, но так и не прочел ее. Листая страницы наобум, он
заметил какое-то слово и фразу, следовавшую за ним. У него защемило сердце,
побелели губы и по его вискам, как вода, заструился холодный пот. Он
отбросил бумагу.
"Заберите это, Вилльерс, никогда не упоминайте об этом снова. Неужели
вы сделаны из камня? Страх и ужас перед самой смертью, ощущения человека,
стоящего на темной скале в прозрачном утреннем воздухе, когда его сердце
бешено колотится, когда в его ушах раздается колокольный звон, и он ожидает
дикий раскат грома - ничто в сравнении с этим. Я не буду это читать, иначе
никогда не смогу заснуть".
"Что ж, я представляю, что вы там нашли. Да, это весьма жутко, это
старая история, старая тайна, появившаяся в наши дни, и она происходит на
темных лондонских улицах, а не среди виноградников и оливковых садов. Мы
знаем, что случилось с теми, кому довелось увидеть Великого бога Пана.
Мудрые знают, что все символы - это образы чего-то сущего, а не вымысла. Бог
Пан - это изысканный символ, под которым люди издревле скрывали свое знание
о наиболее ужасных, наиболее сокровенных силах, лежащих в основе всех вещей.
Это силы, перед которыми человеческие души темнеют, увядают и умирают, как
погибают и обугливаются под воздействием электрического тока их тела. Эти
стихии нельзя называть, нельзя говорить о них, нельзя представлять, иначе
как под символическим покровом - в виде иносказания, которое некоторым из
нас является в странном, поэтическом воображении, а большинству - в глупых
сказках. Но вы и я во всех этих событиях узнали нечто ужасное. То, что
обычно скрывается в тайне, проявилось в человеческой плоти. То, что не имеет
формы, само приобрело ее. Ах, Остин, как это могло произойти? Как
получилось, что солнечный свет не отворачивается и не темнеет перед этим, а
почва не плавится и вскипает под таким грузом?"
Вилльерс прошелся по комнате, и капельки пота выступили на его лбу.