"Артур Ллевелин Мэйчен. Великий бог Пан" - читать интересную книгу автора

на своего друга. Выражение неуверенности по-прежнему держалось на его лице.
Казалось, он как будто взвешивает свои мысли на весах, и решения, которые он
принимал, оставляли его в молчании. Остин пытался стряхнуть воспоминания о
трагедиях, столь же безнадежных и запутанных, как лабиринт Дедала, и начал
говорить безразличным голосом о более приятных событиях и приключениях
последнего времени.
"Эта миссис Бомон, - сказал он, - о которой мы говорили, пользуется
большим успехом. Она обрушилась на Лондон почти как буря. Я встретил ее
прошлым вечером в Фулхэме, он действительно выдающаяся женщина".
"Вы встречали миссис Бомон?"
"Да, вокруг нее образовался настоящий двор. Ее можно было бы назвать
очень красивой, но все же есть что-то в ее лице, что не нравится мне. Черты
лица привлекательны, но выражение его странное. Все время я смотрел на нее,
и впоследствии, когда я шел домой, у меня было занятное ощущение, что это
выражение было тем или иным образом знакомо мне".
"Вы, должно быть, видели ее на улице".
"Нет, уверен, она никогда прежде не попадалась мне на глаза, как раз в
этом и загадка. Я никогда не встречал никого, похожего на нее. То, что я
почувствовал, было, своего рода тусклым отдаленным воспоминанием,
неопределенным, но устойчивым. Единственно ощущение, с которым я могу это
сравнить - то странное чувство, которое каждый иногда переживает во сне,
когда фантастические города, удивительные страны и призрачные люди кажутся
знакомыми и обыденными".
Вилльерс кивал и бесцельно блуждал взглядом по комнате, возможно, в
поисках чего-то, на что он мог бы свернуть разговор. Он обратил внимание на
старый сундук, чем-то похожий на тот, в котором спрятанным под готической
фамильной дощечкой лежало странное наследие художника.
"Вы писали доктору насчет бедного Мейрика?" - спросил он.
"Да, я написал запрос с целью получить полные и подробные сведения по
поводу его болезни и смерти. Я не жду ответа в течение ближайших трех недель
или месяца. Я подумал, что можно было спросить еще, знал ли Мейрик
англичанку по фамилии Герберт, и, если знал, не мог бы доктор предоставить
мне какую-либо информацию о ней. Но вполне возможно, что Мейрик сталкивался
с ней в Нью-Йорке, Мехико или Сан-Франциско, я понятия не имею о
продолжительности и направлениях его путешествий".
"Да, и весьма вероятно, что у этой женщины не одно имя".
"Точно. Жаль, что я не догадался попросить у вас ее портрет, которым вы
обладаете. Я мог бы приложить его к своему письму доктору Мэтьюзу".
"Действительно, вы могли сделать так, хотя это не пришло мне в голову.
Мы можем послать рисунок сейчас. Прислушайтесь! о чем кричат эти мальчишки?"
Пока двое мужчин разговаривали, беспорядочный гул криков постепенно
становился громче. Шум нарастал с востока и усиливался на Пиккадилли,
становясь все ближе и ближе. Настоящий поток звука сотрясал обычно тихие
улицы, и в каждом окне появлялось возбужденное или любопытное лицо. Крики и
голоса эхом достигали молчаливой улицы, где жил Вилльерс, становясь по мере
приближения более отчетливыми, и когда Вилльерс обратил на них внимание, с
тротуара прозвенел ответ:
"Кошмар в Вест-Энде! Еще одно жуткое самоубийство! Все подробности!"
Остин бегом спустился по лестнице и купил газету. Он прочитал статью
Вилльерсу, в то время как гул на улице то возрастал, то затихал. Окно было