"Артур Ллевелин Мэйчен. Великий бог Пан" - читать интересную книгу автора

утром его находят с почерневшим раздутым лицом. Полиция была вынуждена
признать свое бессилие в попытках раскрыть или хотя бы понять гнусные
убийства в УайтчепелеY. Но ужасные события на Пиккадилли и в Мэйфэйре
совершенно ошеломили их, так как дикая жестокость, с помощью которой еще
можно было бы объяснить преступления в Ист-Энде, не годилась в качестве
мотива для случаев в Вест-Энде. Каждый их этих людей, кто решился умереть
столь мучительной и отвратительной смертью, был богат, процветал и, судя по
всему, любил жизнь. И никакое, даже самое тщательное расследование не могло
выявить какой-нибудь намек на скрытый повод в каждой из этих трагедий. В
воздухе витал некий ужас, и когда люди встречались, один всматривался в лицо
другого и задавался вопросом, не станет ли тот пятой жертвой жуткой цепи
событий. Журналисты тщетно пытались отыскать материалы, из которых можно
было бы состряпать статью по этим инцидентам. Во многих домах утренние
газеты раскрывались с чувством трепета, никто не знал, когда или где
произойдет несчастье.
Спустя некоторое время после последнего из этих ужасных событий Остин
пришел к мистеру Вилльерсу. Он хотел узнать, не добился ли Вилльерс успеха в
обнаружении каких-либо новых следов миссис Герберт, либо через Кларка, либо
из других источников. Вскоре после прихода он задал этот вопрос.
"Нет, - ответил Вилльерс, - я писал Кларку, но он по-прежнему
упрямится. Я испробовал другие пути, но безрезультатно. Я не смог выяснить,
что произошло с Элен Вогэн после того, как она покинула Пол-стрит, но,
думаю, что она должна была уехать за границу. Сказать по правде, Остин,
несколько последних недель я не уделял много времени этому вопросу. Я близко
знал бедного Херриса, его ужасная смерть стала для меня большим
потрясением".
"Я очень хорошо понимаю вас, - серьезно сказал Остин. - Вы знаете,
Арджентин был моим другом. Если память мне не изменяет, мы говорили о нем
как раз в тот день, когда вы зашли ко мне домой".
"Да, это было в связи с домом на Эшли-стрит, принадлежащим миссис
Бомон. Вы что-то сказали насчет того, что Арджентин обедал там".
"Верно. Конечно, вы знаете, что именно там Арджентин обедал накануне...
накануне своей смерти".
"Нет, об этом я не слышал".
"Ах, да, ее имя не упоминалось в газетах, дабы избавить миссис Бомон от
шумихи. Арджентин пользовался у нее большим расположением, и, говорят,
некоторое время после его кончины она была в ужасном состоянии".
Любопытство пробежало по лицу Вилльерса; казалось, он пребывает в
нерешительности, сказать или нет. Остин снова заговорил:
"Я никогда не испытывал такого жуткого ощущения, как в момент чтения
отчета о смерти Арджентина. Я не понимал этого в то время, не понимаю и
сейчас. Я хорошо знал его, и то, что могло толкнуть его - или других,
упомянутых в связи с этими событиями, - решиться умереть столь чудовищным
способом, лежит полностью вне моего понимания. Вы знаете, как люди в Лондоне
сплетничают друг о друге, вы можете быть уверены, что любой потаенный
скандал или спрятанный скелет будет вытащен на свет в таком случае, как
этот. Но ничего подобного не произошло. Что же касается предположения насчет
мании, конечно, оно удобно для коронера и присяжных, но все знают, что это
полная чушь. Мания самоубийства - не оспа".
Остин вновь погрузился в мрачное молчание. Вилльерс тихо сидел, смотря