"Нестор Иванович Махно. Воспоминания (книга 2) " - читать интересную книгу автора

расстрелом, пока товарищ Васильев не заявил ему: "Вы можете расстреливать
нас, но сперва скажите нам, кто вы такой? Кто избрал вас главой органа
революционного единения?.."
Эти мысли товарища Васильева мною были подхвачены заявлением: "Не так
давно, всего две недели, я оставил руководящий революционный пост по защите
революции. Мне лично приходилось встречать многих революционеров, но я не
видел у них такого хулиганства, как здесь у вас". Я объяснил ему, зачем нас
вызвали в революционный комитет, что нам объявили и как обращались с нами
представители власти и их слуги казаки, которым все еще кажется, что и
революция на манер самодержавия держит путь через их нагайки и приклады...
Председатель, нервничая, кусал ногти. Иногда перебивал меня. Потом с
извинениями попросил у меня документы.
Я дал ему сперва мой старый документ, свидетельствовавший о том, что
я - председатель Гуляйпольского районного Комитета защиты революции; затем
документ, свидетельствовавший о том, что я - начальник вольных батальонов
революции против контрреволюции немецко-австро-венгерского юнкерства и
Украинской Центральной рады.
Владыка наш долго держал в своих руках мои документы, а затем вдруг,
поднявшись со стула, сказал: "Черт подери, и на самом деле меня окружают
какие-то дураки. Вы извините, товарищи, здесь какое-то недоразумение. Я все
это выясню. Вы свободны и идите в свой эшелон. Я о нем имею сведения: он
должен без всяких задержек двигаться по своему маршруту".
Так, перенервничав, получив по несколько ударов прикладами, переболев
душой и телом за четыре с лишним часа под глупым арестом, мы освободились и
приехали к своему эшелону, который все еще находился под охраной местной
власти.
Пока мы рассказывали товарищам о происшедшем, охрана эшелона была
снята. Эшелон выталкивали из тупика на прямую линию с целью дать ему
возможность двигаться далее.
Через час мы уже ехали по линии Северо-Кавказской железной дороги.
Перед нами расстилались равнины казачьих земель, частью покрытые зеленью
озимых и яровых хлебов, частью же кормовыми травами, в особенности пыреем и
целиной-травой, с отдельными, выше ее простирающимися мелкими, но
многочисленными кустиками серебристого ковыля. Плодородие этих земель, на
которых когда-то осели потомки монгольских завоевателей (впоследствии, в
процессе своего обособленного развития, независимого от княжеских, а затем и
царских глупых режимов образовавшие казачье войско с особыми привилегиями от
царей), - плодородие это, по описаниям, было известно мне и раньше. А
теперь, когда я увидел эти равнины, покрытые сочными кормовыми травами,
озимыми и яровыми хлебами, обещавшими быть урожайными, я сам убеждался в
этом необыкновенном плодородии, и радовалась душа, что в этих зеленых,
толстых и сочных стебельках растет великая, не подлежащая цифровой оценке
помощь революции. Нужно только, чтобы революционные власти поумнели и
отказались от многого в своих действиях; иначе ведь население пойдет против
революции; иначе население, трудовое, не найдет в завоеваниях революции
полного удовлетворения и одним только своим отказом оказать революции
добровольную, материальную (в смысле пищи) помощь нанесет ей удар
несравненно более сильный, чем какие бы то ни было вооруженные отряды
калединской, корниловской или иной контрреволюции... Но в пути мне
попадались газетные сведения. И рассказывали они о том, как революционные