"Дэвид Мэдсен. Мемуары придворного карлика, гностика по убеждению " - читать интересную книгу автора

- Это ответ, который я должен передать последователю князя апостолов и
держателю ключей Петра? Он прикажет отрезать твое чудовище под корень и
запихать его в твою наглую глотку. Так ты идешь или нет?
Он пошел.
Я уверен, - да я просто это знаю, - Лев искренне меня любит; благодаря
его щедрости мне удалось скопить, для утешения в дни старости, значительную
сумму, которую я поместил у флорентийских банкиров. У меня также есть целое
собрание перстней - сплошь драгоценные камни, оправленные в серебро или
золото, - но они спрятаны в одном месте в моей комнате, в каком, здесь я
описывать не буду. Я их никогда не ношу. Не потому, что я не хочу их
носить, а потому, что я на опыте узнал, что люди почему-то не любят, когда
красивые вещи украшают уродливое тело вроде моего. Это отношение мне
непонятно, так как никто не возражает против того, чтобы некрасивая женщина
отвлекала внимание от своей дурной внешности при помощи дорогой одежды и
роскошных украшений, - в действительности люди даже ожидают от нее этого;
но шикарно разодетые карлики явно оскорбительны.
Могу сказать, что как раз эти разнообразные обязанности и эти
непринужденные личные отношения с Его Святейшеством не дают моей жизни при
папском дворе сделаться тошнотворно нудной; уверяю вас, всех вас, кто в
тайных мечтах видит все это, - уверяю в том, что бесконечные банкеты,
непрекращающиеся торжественные мессы (и торжественные мессы прежде всего),
бесчисленные аудиенции, приемы и изо дня в день сверкающая мирская суета
делаются скоро невыразимо утомительными. Исключив торжественную мессу, вы
возразите, я знаю: "Тебе легко говорить, ты насладился всей этой
пышностью!" Ну, давайте скажу сейчас, что я был бы рад поменять свою долю
на вашу, каким бы низким ни было ваше призвание, в какой бы мерзкой лачуге
ни вынуждены вы были жить; но учтите, если мы меняемся сущностями, то есть
я делаюсь вами, а вы мной, то вам придется приспособиться жить в уродливом,
нескладном теле карлика. Хотите? А я - я благодаря этому онтологическому
чуду познаю, как чисты прямые конечности, как достойна голова, находящаяся
на приличном расстоянии от ног, - да у меня будет огромное облегчение Уже
просто от того, что смогу стоять прямо, - да, как я плакал, бывало, тоскуя
об этом. Но не теперь. Позднее вы узнаете, почему прекратились плач и тоска
и каким образом я научился принимать себя таким, какой я есть.
Что касается торжественных месс, могу сказать, что они всегда
представляли для бедняги Льва некоторые трудности, так как отдельные из них
тянулись бесконечно (они и теперь бесконечны, увы), а Его Святейшество
неизменно охватывала нужда облегчить лопающийся мочевой пузырь. Больно было
смотреть, как он ерзает и вертится на папском престоле, укутанный тяжелым
одеянием понтифика, на лице - выражение величайшего страдания, а хор все
воет и воет какую-нибудь пустословную литанию. Не думаю, что он
когда-нибудь действительно нассал в подштанники, но наверняка был очень к
этому близок. К счастью, я изобрел одно устройство, решившее проблему: я
сшил вместе два кусочка мягкой кожи, снабдив их подкладкой из меха выдры и
сделав что-то вроде чехла или футляра, который плотно крепился на жирном
пенисе Его Святейшества; от кончика футляра я провел трубочку, тоже из
кожи, которая шла к мешку с такой же подкладкой, который я привязывал
шелковой ленточкой к его правой икре. Весь аппарат носился под
подштанниками и позволял Льву свободно писать, стоя или сидя, прямо посреди
торжественной мессы (да и вообще посреди любой затянувшейся церемонии),