"Андрей Макаревич. Занимательная наркология " - читать интересную книгу автора

алкоголизме), носит ярко выраженный характер социализации. Это объединяющий
унифицирующий механизм, снимающий социальные ограничения и личностные
комплексы. В СССР культура пития при полном отсутствии выбора напитков и
недопустимо низком качестве стала главной из культур, тесно вплетаясь в
национальную культуру каждого народа. Более того, эта культура оказалась
самой объединяющей.
Хочу напомнить, что одним из первых деяний Великой Октябрьской
социалистической революции было разграбление алкогольных складов, давшее
новый стимул восставшим рабочим и матросам. В тоталитарной стране свобода
выпить была одной из немногих. А попытка М.С. Горбачева поменять эту свободу
на другие окончилась полным провалом. В питейной культуре СССР каждый
напиток предполагал свой ритуал. Ходил такой анекдот:
На границе Москвы и области лежит пьяный. Милиционер звонит начальнику:
-Куда везти в вытрезвитель?
-Понюхай, если пахнет водкой - в Москву, если самогоном - в область.
-Пахнет коньяком.
-Тогда пускай отдыхает.
Сегодня такой детерминизм вряд ли работает. В СССР народы живо и
искренне перенимали друг у друга алкогольные традиции. Вся страна пила
грузинские вина, имитируя грузинские застолья. В Узбекистане обильно пили
водку - ибо это не сок виноградной лозы. Как справедливо замечает автор,
каждому народу опьянение даёт свой особый тип поведения, обусловленный
генетической особенностью алкоголь-дегидрогеназов расщеплять алкоголь и
способностью нейромедиаторов взаимодействовать с продуктами расщепления.
Однако групповая ритуальность всегда была и остается главной. Вспомните -
кухонная культура задушевной свободы, массовый подъём первомайской
демонстрации с полуоткрытым выпиванием "в меру", свадебное празднество до
драки и т.д. Чуткие регистры пьющего человека в рамках данной свободы тут же
настраивали поведение на правильный лад. Отсюда и эта отпускная традиция,
эти осмысленные лица, этот "последний бой" за право насладиться результатом
боя и соответствовать собственному ощущению прекрасного.

Сухарь

В начале пути сухарь за дринк практически не держали. Количество
кайфонов, то есть градусов, было позорно мало, цена, правда, была ниже (1р.
27 коп. против 1р. 87 коп.), но уж не настолько, а изжога гарантирована.
Поэтому прибегали к нему в самых крайних случаях - не хватило, скажем, на
портешок, и настрелять не удалось. Под сухарём понимались почему-то в
основном белые вина грузинского разлива - "Гурджаани", "Вазисубани" (в
народе - "Вася с зубами"), "Эрети", "Алиготэ". Потом, правда, появилась
"Гымза" - болгарское красное вино в большой оплетённой соломой бутыли.
Бутыль нравилась - размером, соломой и тем, что из "Гымзы" можно было
сварить глинтвейн, добавив туда сахару, лимона и гвоздики. На такую экзотику
хорошо покупались герлы. Впрочем, в их отсутствие никакой глинтвейн не
варился. На юге тема сухаря получила продолжение. В Гурзуфе тебе за 15
копеек наливали из бочки на колёсах кружечку ледяного рислинга, а в Судаке
подача рислинга отдыхающим была автоматизирована - целое каре автоматов
украшало центральную площадь города. Рислинг был кисёл до невозможности, но
что-то же пить надо было - не квас же, в самом деле! Давились, пили,