"Виктор Лысенков. Тщеславие" - читать интересную книгу автора

... Опять погасло, а затем - прояснилось. ЭТО зачем, зачем именно ЭТО?
Уже когда все стало ясно и с поэзией, и с Земмой, и когда там, на Заравшане,
он понял, как наивны они, за откровение принимавшие разные голоса, даже не
наивны - глупы, как резко он потом не соглашался с новостями "оттуда",
становился жестким - полутяжелый вес в боксе и волейбол - не шутки - руки -
с апполоновскими спутаешь. Может, жить как Роберт? Тот кадрил налево и
направо баб, пил сухое вино, писал стихи и зубоскалил. И если при нем кто-то
начинал говорить о зарубежных станциях, таких правдивых и поразительных, он
всегда с иронией и ухмылкой переспрашивал: "Где, где ты это слышал? По Гэ
Америки? Ну-ну". - И потом, от этого информационного собеседника обращался к
другим: "Я вот тоже тут разные бредни слушал. То ли Би-Би-Сюка передавала,
то ли Ненецкая волна", что, мол, весь Ташкент можно золотом устелить за
стоимость хлопка, что они собрали в том году. А мне, между прочим, отец (он
работает в плановом отделе Министерства легкой промышленности), говорил, что
чуть ли не девяносто процентов этого хлопка очень низких сортов и никто его
не будет покупать на мировых рынках. Мы даже для хороших тканей хлопок
покупаем за рубежом". Роберт намеренно называл Немецкую волну - ненецкой,
чтобы подченкуть ее то ли наивность, но ли выразить свое отношение, что его
считают за дурака. Сергея Роберт поражал многим. Он не был комсомольцем,
телевидение, где он работал, называл теловидением, передачу "Спокойной ночи,
малыши" - спокойной ночи, голыши местную киностудию, где потом придется
работать Сергею, производящей шедевры азиатского пошиба называл киностудия
"Шашлыкфильм" (возле ворот была огромная шашлычная, в которой местные
феллини, бергманы и куросавы, сумевшие пристроиться к киноптоку, поглощали
шашлыки, записая зеленым чамем, - поголовные взяткобратели и взяткодаватели,
между прочим, Роберт никого не боялся - был чемпионом республики по самбо -
мастер спорта. Занимался и боксом, выиграл даже в первенстве города, но
бросил, сказав, что Ну его на х.., этот мордобой. "Потому он так небрежно
отворачивался от слушавших разные голоса, которые он все называл гэ, а
слушавших их и верящих им - недоумками. Хоть он и не говорил этого вслух, но
по отношению было понятно. Сергея многое злило в Роберте. Он догадывался,
что природа дала ему больше - не случайно он издал уже два сборника стихов и
хотя в них не было каких-то глобальных открытий, стихи тонко и четко
отражали чувства автора, Сергей помнил слова все на том же проклятом
семинаре, нет - конференции, что в стихах Роберта - много чистых чувств. Да,
наверное. И в лицах незнакомых и красивых всегда тебя немножко узнаю". Это
из его первой книжки - "Деревце". И название, сукин сын, придумал точное: не
дерево. Не дуб. Хоть лермонтовский. А - деревце. Мол, еще вырастим! Но и
второй сборничек (всего то полтора печатных листа!) опятьназвал по-своему:
"Эскизы" ну как замечательно! - На этих эскизах он и остановился. Почему?
Почему?.. - Чистые чуувства кончились, а больше сказать - нечего? Двадцать
лет после последнего сборничка - тупик. Даже в молодежной газете - нп
строки. Потом как-то говорил, что уедет в Россию, в родной Псков и будет
писать романы. Но романов нет. Ни за прошедших двадцать лет, ни за новые
двадцать. Если еще их проживет - а то уже сколько дерзателей лежат там! -
все собирались то завязать с журналистикой - придумали, тоже, дешевую
газетную работу именовать журналисткой-то бросить пить (тоже завязать), - но
все что-то мешало, а годы летели в сладком мареве азиатских летних месяцев и
не располагающих к творчеству зим. "Здоровью моему полезен русский холод".
Какой здесь холод! Наверное, потому-то Роберт и рвался в Псков - там - зимы,