"Виктор Лысенков. Тщеславие" - читать интересную книгу автора

Станислав Петрович сказал ему: "Сережа! Я Вам советую немедленно взять
академотпуск - до сессии, и перевестись в другой вуз, куда-нибудь в Россию.
Здесь они (он чуточку спедалировал это слово: они) учиться вам не дадут.
Он понимал, что Станислав Петрович прав, но все же решил спросить,
почему ему не дадут учиться. "Ну, во-первых, вы помимо Ивана Романовича
совсем некстати зацепили Каюма Халимовича. А этого вам местные не простят".
- "Извините, Станислав Петрович, но Каюм Халимович (он начал подбираться
слово - все-таки хоть и дуб дубом был этот Каюм Халимович, но все же речь
шла о преподавателе с преподавателем и он чувствовал, что есть какой-то
рубеж, который нельзя переходить в общении студента и преподавателя,
несмотря на самые дружеские отношения между ними, Иначе один будет выглядеть
просто глуповато, а другой - нагловато, если не сказать больше), - Сергей
начал подыскивать слово, но Станислав Петрович деликатно прервал его: "Знаю,
Вы хотите сказать, что (тут и Станислав Петрович стал подыскивать нужные
слова, и он почти их нашел) Каюм Халимович звезд с неба не хватает. Так это
еще не повод для (тут он опять стал искать нужные слова) насмешек над ним.
Ведь преподавателю достаточно в свои сорок пять минут прочитать утвержденные
конспекты лекций и с него никто ничего не сможет спросить... Но предположим
самое невероятное: вы - правы. Но и тогда просто из кастовой солидарности
вас начнут есть поедом. Вы меня понимаете?" Конечно, Сергей понимал, что
Станислав Петрович хотел сказать, что чуть ли не все, а может - и все,
преподаватели думают о нем, что вот, мол, умник нашелся. Недопустимо это,
мол. Мало ли что ему придет в голову в другой раз. И надо преподать урок,
чтобы ни ему, ни другим неповадно было. Впрочем, зачем нужно ополчаться
всем. Достаточно трех-четырех человек, которые завалят его на весенней
сессии - и будь здоров. Без стипендии ему учиться не на что. Да и вряд ли
дадут перездать хвосты к следующей сессии - завалят хоть на одном экзамене -
и прощай институт. Но сказал он совсем другое, то малозначительное и
неубедительное для остальных, что для тебя лично возможно служит точкой
отчета в оценке того или иного человека: "Станислав Петрович! Так Иван
Томаныч (он чуть не ляпнул - Болваныч) зовет его Коля. Он же - Каюм!". Но
Станислав Петрович не удивился: "Ну что вы здесь нашли необычного! В
тридцатые годы многие надсмены, чтобы показать свою принадлежность к
европейской культуре, подбирали себе русские созвучные имена. Вот и Каюм
Халимович в юности звал себя Колей. Был он аспирантом у Ст Ивана Романовича.
Услужливый восточный юноша. Между ними установился тип отношений. Уже Каюм
Халимович скоро защитит докторскую (Сергей плохо верил в реальность
подобного). Вы не удивляйтесь: у него очень важная тема (сказано было это
опять с тем неуловимым оттенком интонации, что и не поймешь: издевка это или
гордость за произносимые слова: "Роль политотделов в организации колхозного
движения на примере одной из братских республик. "Ну, республика, каковы
понимаете, наша. И благодаря колхозам мы добились хлопковой независимости
СССР. Так что, как вы понимаете, диссертация пройдет "на ура". Тут Станислав
Петрович позволил себе больше обычного, и потому добавил: "Разумеется, сами
политотделы тут ни при чем. Они сыграли свою роль, а потому их уже и
реорганизовали". (Тут Сергей отметил для себя, что даже очень смелый
Станислав Петрович не сказал: отменили или там ликвидировали. Такие
характеристики можно было счесть за ошибку партии. А это - чревато не только
для Станислава Петровича. Колебаться можно только с линией партии. Этот
анекдот усвоили даже они, студенты).