"Михаил Львовский. Сигнал надежды" - читать интересную книгу автора

странная, необычная резкость тона, с которым был вынесен приговор.
Таня очень любила свою бывшую учительницу и сейчас проклинала только
себя.
Но когда старушка сказала ей: "Ты могла бы стать избранницей судьбы, а
гробишь свою жизнь на это, - неистовая Неонила постучала пальцем по
коробочке со шприцем. - А на это способна любая. Тысячи, десятки тысяч", -
девушка не выдержала. Хлопнула крышка пианино.
- До свидания, Неонила Николаевна.
- Танечка...
Но Таня уже бежала к калитке. Ее потрепанная нотная тетрадка осталась
на пианино.

С аккуратным свертком в руках Таня вошла в шумное помещение, где шел
прием передач для больных. В приемные дни это единственный способ
разнообразить больничную кухню. Родственники больных писали записки, умоляли
непреклонных санитарок передать что-либо непредусмотренное специальным
предписанием. Разговор в этих случаях был коротким: "Нет, и все!"
По временам санитарки возвращались с ответами от больных и выкликали их
родственников.
- Сорокина! Получите из тридцать второй.
- Солдатенко! Возьмите обратно сумку. Я вашей жене все в тумбочку
поставила. Она как раз уснула, так что письма не ждите.
- Консервы - нельзя!
- Колбасу - нельзя!
- Арбуз - нельзя!
В укромном уголке Таня написала на своем свертке "Карташову А. Е. 3-й
этаж...".
- Люся! В какой у вас палате Карташов?
- В четвертой, - ответила молоденькая санитарка. - А зачем он тебе?
- Передачу принесла.
- Карташову? Ты что, спятила? Он вторые сутки ничего в рот не берет.
Его, наверное, скоро в психушку отправят.
У Тани екнуло сердце.
- Люсь...
- А почему сама не отнесешь?
- Так надо.
- Что у тебя там? - Люся пощупала сверток, встряхнула его и, услышав
бульканье, посмотрела Тане в глаза.
- Рехнулась, да? Он тарелками швыряется, а ты ему... И не подумаю.
Хочешь - сама неси. Твое дело. А я в ваши игры не играю.
- Консервы - нельзя!
- Колбасу - нельзя!
- Опять арбуз? Граждане, кто с арбузами, зря не стойте!

Первое, что увидела Таня, когда обошла хирургический корпус, чтобы
попасть к служебному входу, был огромный арбуз, покачивающийся на веревочке,
которую ловко втаскивал больной в окно третьего этажа. Больные
хирургического отделения прилипли к окнам. Внизу стояли их родственники и
друзья. Переговаривались жестами. На веревочках взвивались вверх
хозяйственные сумки, и то, что не удалось передать законным путем, быстро