"Аркадий Львов. Две смерти Чезаре Россолимо" - читать интересную книгу автора

институту, и о каких бы то ни было имущественных претензиях,
связанных с его смертью, не могло быть и речи.
Для урны мы не сооружали никакого постамента, а установи-
ли ее, опять-таки следуя воле усопшего, на стеллаже среди
пробирок и колб - повседневной рабочей посуды. Желание это,
которое было последним s жизни Чезаре, не требовало особого
ключа для своего истолкования, ибо преданность Россолимо
институту была общеизвестна, а стремление человека хотя бы
символически продлить свое участие в деле понятно каждому.
Теперь ежедневно с девяти утра до пяти вечера чернела у
меня перед глазами урна, на которой золотилось имя недавнего
моего коллеги и друга. Ну, не скажу, чтобы очень близкого,
потому что Чезаре - о мертвых надо говорить только правду -
был не из тех, кому слишком трудно без друзей. Но смерть,
как известно, охотно и довольно-таки ловко пользуется теми
же красками, что любовь и поэзия; с каждым днем я все упор-
нее думал о Чезаре, расцвечивая образ его множеством всяких
добродетелей.
Самое, однако, удивительное, что постмортальному очарова-
нию Россолимо поддался не только я, но и мой шеф. Едва захо-
дила речь о каком-нибудь профессиональном или просто челове-
ческом изъяне одного из восьмидесяти пяти сотрудников лабо-
ратории, как Витторио Кроче немедленно вспоминал Чезаре:
- Нет, - говорил он горячо, - вспомните Россолимо, для
которого время измерялось только делом! Только делом. Вспом-
ните, как он просиживал до полуночи за своим столом, служа
каждому из нас не только укором, но и примером.
Рассуждая формально, шеф в этих кадильных воспоминаниях
следовал фактам, но дело в том, что, кроме этих фактов, были
еще другие.
Регулярные ночные бдения Чезаре, казалось, должны были
продвинуть его далеко вперед сравнительно с каждым из тех,
кто отдавался науке в границах служебного регламента. Но в
том-то и дело, что никакого заметного опережения Россолимо
за целых три года не добился. Витторио Кроче, нашего дорого-
го шефа, уверенного в недюжинном интеллекте каждого своего
сотрудника, это несоответствие усилий и практического их ре-
зультата откровенно шокировало. Человек строгой дисциплины и
отменной корректности, раз или два в месяц он все-таки не
выдерживал и просил Чезаре растолковать, что принесли лабо-
ратории многие дополнительные часы работы ее весьма одарен-
ного сотрудника. Обычно он пытался узнать это с глазу на
глаз, но дважды он обращался к Россолимо с такой просьбой
при мне, и даже специально замечал по этому поводу, что за-
местителю шефа лаборатории также чрезвычайно полезно было бы
услышать конкретное объяснение.
Я не одобрял поведения Кроче и откровенно сказал ему об
этом.
- Да, - ответил он, - возможно, вы правы Умберто, но уч-
тите, что я тоже человек и...