"Аркадий Львов. Две смерти Чезаре Россолимо" - читать интересную книгу автора

ланявшись, вспомнил о ней и остановился у первого же фонаря,
чтобы... одним словом, чтобы узнать, что синьор Чезаре Рос-
солимо, стоматолог, проживает в Милане, по улице Кавура,
двадцать семь; прием ежедневно с 9 до 18, по воскресеньям -
с 12 до 15 часов.
Как ни странно, но первоначально меня поразило не столько
имя миланского дантиста, сколько то, что даже для воскре-
сенья у него имеются установленные часы приема. Потом мысли
мои утратили четкость, потому что десятки импульсов одолева-
ли меня одновременно: то мне хотелось пуститься вдогонку за
миланцем, то немедленно слетать в его город и собственной
персоной заявиться на улицу Кавура, двадцать семь, то позво-
нить Витторио Кроче, то связаться с полицией. Мелькнула даже
идиотская мысль о кибернетическом центре, который определит,
как велика вероятность именного и фамильного тождества двой-
ников.
Но, разумеется, ничего этого я не сделал, ибо непонятно
было, зачем, собственно, догонять миланца, зачем звонить ше-
фу или в полицию, зачем лететь в Милан или наводить справки
в вычислительном центре, если все, что я видел, я видел сво-
ими глазами, если труп нашего Чезаре опознан мною лично, а
поведение его двойников было совершенно буднично, совершенно
тривиально. Конечно, при первой же оказии я непременно наве-
щу своего нового знакомого - стоматолога Чезаре Россолимо,
навещу хотя бы для того, чтобы рассказать ему о злополучном
его двойнике. Но какой смысл торопиться с этим? В конце кон-
цов, это всего лишь пища для обычного любопытства. Не более.
Утром я информировал шефа об опознании трупа Чезаре Рос-
солимо, но о других событиях не обмолвился ни словом. Не
знаю почему, но теперь, утром, у меня пропало всякое желание
чего-то доискиваться, если для этого нужно выложить все, что
преподнес мне минувший день.
Вечером, однако, возвращаясь из института, я поймал себя
на том, что пристально всматриваюсь в лица прохожих, раздра-
женный, как всякий человек, который чересчур долго ищет и не
может найти. Это заметил даже Кроче:
- Прато, что с вами? Вы чем-то расстроены?
- Нет, - сказал я, сказал, должно быть, чересчур резко,
потому что Витторио тут же извинился.
- Я понимаю вас, Умберто, - поспешил он заверить меня, -
я очень хорошо понимаю вас.
Он ничего не сказал о моей поездке в Пизу, о последнем
моем свидании с Чезаре в городском морге, но, конечно, он
имел в виду именно это.
Через два дня на имя синьора Витторио Кроче прибыла урна
с прахом Чезаре Россолимо: такова была последняя воля покой-
ного, который просил установить урну в лаборатории генетики.
О родственниках Чезаре мы ничего не знали при жизни - тем
меньше оснований было разыскивать их после его смерти. Все
ценные вещи, найденные в квартире самоубийцы, принадлежали