"Григорий (Аркадий) Львов. Дружеский шарж" - читать интересную книгу автора

переживаний осталось там, позади?
- Спасибо, Василий Игоревич, - проговорил наконец Чадов. - Твой художник
попал в десятку. Можешь ему передать.
Омельчук наслаждался эффектом.
- Так-то, дорогой мой Чадушка. Несовершенен человек. Но на роду ему
написано создавать совершенства. - Василий Игоревич показал на стену, где
висел красочный дизайнерский рисунок будущей продукции завода - многоосный
могучий грузовик.
- Конечно, конечно, - ответил ушедший в себя Чадов, тошно ему стало в
директорском кабинете. - Кстати, бывшая обитель моя не сохранилась? Снесли,
наверное?
- Что ты, Коля! - воскликнул Омельчук. - Полностью сохранили. Никто туда
и носа не сунул. А нынче впору повесить там мемориальную доску.
- Пустил бы ты меня туда хоть на час, а?
- Ради бога! Хоть ночь сиди. Ты полностью там хозяин. Но... - Василий
Игоревич глянул на свой массивные золотые часы с браслетом. - Завтра в семь
ноль-ноль я забираю тебя на рыбалку.
Когда сопровождаемый одним из помощников Омельчука Николай Константинович
вышел из лифта и направился к выходу, его негромко окликнули:
- Товарищ Чадов.
Николай Константинович повернул голову и узнал Фокича. Тот стоял в
затемненном углу вестибюля.
- На два слова, если можно...
- Вы идите, - сказал Чадов помощнику, - открывайте лабораторию, я скоро
подойду... Здравствуй, Фокич! Здравствуй, милый! - он крепко пожал руку
коренастому мужчине в полупальто и мохнатой шапке.
- Здравствуйте, Николай Константинович... Извините меня, охочусь за
вами... Каморка-то наша в порядке. У меня там свой ход, через люк, если
помните, - Фокич торопился, боялся, возможно, чтобы не увидели их вместе. -
И энергию давно я снова врубил. И прочее - в ажуре. Рядовому электрику, сами
знаете, все двери открыты...
Ничуть не походил Фокич на сбившегося с пути человека. Постарел, правда.
Седина брови клюнула. Но взгляд был прежним - сметливым и твердым.
- Приходи минут через десять, - сказал Чадов. - Там никто не помешает.
...Долго, словно в прежние годы, светилось в ту ночь окно бывшей
трансформаторной.
Омельчук машину водить умел. Проскочив по улицам просыпающегося города,
они вывернули на автостраду, и стрелка спидометра заколебалась у отметки
"150". Нажав поочередно на три кнопки у левого края приборной доски, Василий
Игоревич отпустил руль.
- Теперь хоть до Тихого океана лети, к баранке можно не притрагиваться, -
сказал он. - Эту штуковину твою, Николай, ценю я, кажется, больше всех
остальных.
"Эх ты, побочный мыслитель! - вертелось на языке у Чадова. - Да эта
"штуковина", вполне возможно, раньше бы появилась, если бы ты людей уважал и
лабораторию не прихлопнул..."
Обычные дорожные столбики были снабжены миниатюрными передатчиками
информации, и те работали в неразрывной связи с компактным устройством,
смонтированным на крыше машины. "Автошофер" исправно высчитывал самую
выгодную скорость, регламентировал обгон, если он был необходим, делал