"Григорий (Аркадий) Львов. Дружеский шарж" - читать интересную книгу автора

подстраховали валик, чтоб не упал, и вбили туда-сюда по гвоздю.
Похожие треугольники - датчики когда-то они изготовляли в своей
трансформаторной...
- Ах, Коля, Коля! - ворковал Василий Игоревич, мягко прохаживаясь по
кабинету. - Помнишь, пришли мы сюда желторотыми и что увидели? Зачуханный
автосборочный заводишко, ржавую консервную банку... Но поработали мы, Коля,
крепко поработали. Особенно за последние годы... Погляди-ка, - Омельчук
нажал кнопку, и бесшумно поползли к углам кабинета тяжелые, как занавес в
театре, муаровые шторы, закрывавшие витринное, во всю стену, окно.
Чадов поднялся и подошел к Василию Игоревичу, Несмотря на ранние зимние
сумерки, отсюда, с высоты пятнадцатого этажа управления, отлично рисовалась
панорама большого завода: корпуса, уходящие к темному горизонту белыми
пунктирами заснеженных крыш, бетонные дороги и железнодорожные пути, залитые
серебристым светом.
- Ну, как? Впечатляет?
- Да, - искренне ответил Николай Константинович. - Слышал, что идет
реконструкция, но масштабов не представлял.
- Верно, Коля, - произнес Омельчук, сам любуясь. - Масштаб представить -
министром быть! А мы как? Мы по-простому: глаза боятся, а руки делают.
Шторы плавно закрылись, и бывшие сослуживцы сели друг против друга в
удобные кресла.
- Видишь ли, Чадушка, - улыбнулся Омельчук. - Прости за фамильярность, но
я не забыл твоего институтского прозвища... Видишь ли, дорогой, я давно
пришел к убеждению, что человек - это хрупкая и не очень рациональная
система. В условиях крупного производства, всегда тяготеющего к
стабильности, человек, каким бы он ни был, обязан усредниться, стать
винтиком. Да-да! Я не боюсь этого слова... Но в том-то и фокус, что
производству приходится перестраиваться, ломать себя же, свой ритм. Для
новых высот! Понимаешь? Высот! И тогда, конечно, необходимы таланты. Кто
спорит! - Омельчук прищурился, пожевал губами невидимую горчинку, вздохнул.
- Однако стоит новому обрести стабильность, как надобность в таланте
отпадает... А он, бедняга, и дня прожить не может на уровне. Ему - выше
давай! Он - генератор, из него прут идеи. А пригодятся эти идеи лет через
десять, возможно. И становится таланту скучно. И тогда спасение в чем?.. В
побочном увлечении! Побочном! Усек? Ты, помнится, антиалкогольного вахтера
изобрел, а я, каюсь, недооценил тогда. Ну, молод был, простительно. Не
доглядел, что это из тебя завтрашняя идея выперла... Каюсь, что не доглядел.
Побочное увлечение - это сила, от многих горестей уводит... Теперь и сам
балуюсь...
Николай Константинович слушал Омельчука с интересом. Куда клонит он?
Запоздало извиняется за прошлое хамство. Впрочем, на извинение это не очень
похоже... Старается внушить, что человек несовершенен по природе?..
- Слушай, Вася, - сказал Чадов. - Нельзя ли ближе к делу? Я очное от
побочного что-то не отличаю.
- Давай-ка еще по двадцать капель, - усмехнулся Омельчук. - Вот так... К
делу, говоришь? Да дела-то разные... Я ведь тебе про себя рассказываю. Как
другу. Понимаешь, увлекся я. Хобби у меня появилось.
- А старое бросил?
- Рыбалку?! Ну, что ты! Рыбалка - святое занятие! Не позже, чем завтра,
угощу шикарной ухой своего излова: есть у меня тут один пригретый водоемчик