"Оскар Лутс. Свадьба Тоотса ("Истории про Тоотса" #3)" - читать интересную книгу автора

звякает ножом по краю тарелки, бросает неописуемо злобный взгляд в сторону
молодой пары и поднимается с места. Кийр уже давно стоит, а Тоотсу кажется,
будто школьный приятель все вытягивается, становясь длинным, словно флагшток
во дворе конторы волостного правления. Молодой юлесооский хозяин чувствует:
теперь произойдет нечто такое, что затмит собою все его прежние
неприятности.
- Очень интересно, что скажет портной, - слышит Тоотс возле своего уха
шепот Тээле. Когда же раздается тонкий, писклявый голос бывшего школьного
приятеля, Тоотс словно из паралича выходит.
- Да, глубокопочитаемый и горячо любимый господин пробст, мой уважаемый
школьный учитель, мои дорогие школьные друзья и подруги и все здесь
собравшиеся, - начинает свою речь Аадниель Кийр, - в известном смысле это,
действительно, правда - то, что сказали о сегодняшнем дне уважаемые
предыдущие ораторы. * Однако я со своей стороны хотел бы осветить дело под
несколько иным углом. Если бы все было так прекрасно и приятно, как
утверждали предыдущие ораторы, то это было бы... гм, гм... и впрямь весьма
прекрасно и приятно, и Господь Бог, глядя на всех нас, мог бы только
радоваться, как говорилось сегодня о том в церкви. Но... ну да, так бы оно и
было, если бы мир и согласие действительно существовали на свете. Но...
стремлением к миру и согласию наделен далеко не каждый из нас.
______________
* Пробст - старший пастор у лютеран.

При последних словах белки глаз оратора наливаются кровью и снова
становятся такими же красными, как рубец от недавно полученного удара на
дрожащей от возбуждения руке. Тоотс чувствует, как в сердце или где-то
поблизости от него сильно кольнуло, - он знает, теперь последует то самое,
наиужаснейшее из всего, что вообще способна высидеть милая душа его милого
школьного приятеля. Свадебные гости настораживаются.
- Я не хочу ни на кого жаловаться, - продолжает рыжеголовый, - не хочу
никому бросать упреков, а тем более кого-нибудь осуждать, ибо я еще помню
слова Спасителя нашего Иисуса Христа, который учил никогда не бросать
первого камня даже и в самого заядлого преступника. Нет, я лишь хочу открыть
правду, ведь мне известно, что и молчание в таком случае - тоже грех.
- Весьма справедливо, сын мой, - кивает пастор своей седовласой
головой. - Продолжайте же!
И "сын" продолжает.
- Нет, досточтимый и обожаемый господин пробст, а также мой уважаемый
учитель закона божьего и все присутствующие, - говорит он, - на свете пока
что нет мира и согласия, и потому Господь еще не может, глядя на нас,
возрадоваться... Вчера вечером отправился я на хутор Юлесоо, проведать
своего школьного друга и брата Йоозепа Тоотса, того самого, который сегодня,
в этот, как выразился господин пробст, торжественный для него день находится
среди нас. "Счастлив ли ты?" - спросил я своего друга. - "Как это -
счастлив? - ответил он вопросом на вопрос. - С чего это я непременно должен
быть счастлив?" - "Но неужели же ты, - спросил я снова, - не думаешь с
радостью и любовью о той, кто завтра станет твоей спутницей жизни?" - Он
гнусно засмеялся и глумливо ответил: "Пустая болтовня! Ничего мне на этом
свете не надо, кроме денег и достатка".
За праздничным столом воцаряется жуткая тишина. Тоотс силится что-то