"Оскар Лутс. Свадьба Тоотса ("Истории про Тоотса" #3)" - читать интересную книгу автора

еще несколько мгновений назад, возникает жизнь и движение.
- Черт побери! - кипятится молодой хозяин. - Где же, в таком случае,
пропадает Либле? Хотел бы я знать, куда он усвистал, вместо того, чтобы вас
встретить?!
- Это дела не поправит, - решает Тээле, уже успевшая отнести свою шубу
в заднюю комнату, - лучше помоги гостям снять верхнюю одежду и немедля
отведи их в жилую ригу, там они окончательно согреются. Пока мы тут чай
кипятим, дай им по глотку водки или чего-нибудь в этом роде, чтобы вернуть
их к жизни. Видишь, у Лесты зуб на зуб не попадает, а борода господина
Киппеля - кажется так ваше имя, не взыщите! - ну да, борода господина
Киппеля в буквальном смысле этого слова "отмерзла".
Предприниматель, действительно, до того продрог, что даже и важничать
не в состоянии, его "пятикопеечная бородка" дрожмя дрожит, даже смотреть
страшно.
Тоотс зажигает маленькую коптилку и направляется в жилую ригу, следом
за ним плетутся городские гости.
- Откуда только такие чучела взялись? - произносит старый хозяин,
сплевывая на пол.
Лутс, который идет в ригу последним, слышит это критическое
высказывание, строит забавную рожицу, припоминает кое-какие моменты из своей
прошлой жизни, читает себе небольшую мораль и делает глотательное движение,
тем самым он как бы уничтожает все то, что было прежде, чтобы теперь, именно
теперь начался совершенно иной период в его жизни и деятельности.
В жилой риге за день до приезда гостей пекли всех сортов хлебы - и
кислые, и кисло-сладкие, и сладко-кислые, и вовсе сладкие - поэтому печь еще
дышит приятным теплом, словно вожделенная писательская обитель. Возле стены
попискивает объемистая бочка с пивом, ее содержимое словно бы хочет сказать
прибывшим: "Попробуйте меня наконец! Отведайте меня в конце концов!" Старый
аптекарь садится рядом с бочкой на низкую скамеечку, стаскивает с ног
гамаши, обхватывает свою достопочтенную голову руками и громко вздыхает,
остальные гости прислоняются спиной к печке, бьют ногой об ногу и дуют себе
в кулаки. Йоозеп Тоотс ставит лампу на пивную бочку, лицо у него такое,
словно он собирается сказать своим гостям что-то очень приятное, но молодой
хозяин все же ничего не говорит и быстренько исчезает в доме. Несколько
минут тишину нарушает лишь злое рычание Крантса в риге. Затем слышно, как
кто-то выходит из дома во двор, отворяет ворота гумна и заводит туда лошадь
раяской хозяйской дочери.
- Интересно, - произносит вдруг Киппель, - долго ли мы станем так
киснуть, никто даже словечка не произнесет, надо было прихватить с собою из
города парочку посыльных - для поддержания разговора.
Тут предпринимателю вспоминаются его бутылки "Сараджева", те самые,
которых он чуть было не лишился на тартуском вокзале.
- Позвольте, любезные господа... - начинает он, но не успевает
закончить фразу - в жилую ригу входит Йоозеп Тоотс в сопровождении Тээле, на
лице его все та же многозначительная улыбка. В руках жениха бутылка с
каким-то питьем, невеста несет на тарелке закуску.
Некоторое время спустя в жилой риге уже царит оживленная беседа, смех и
шутки; общество, как обычно бывает в подобных случаях, распадается на
группы. Киппель беседует с Лутсом о литературе, в частности - о современной
эстонской драматургии, причем Лутс удостаивается нескольких отеческих