"Никлас Луман. Власть " - читать интересную книгу автора

возникшей в эпоху софистов и постоянно возобновляющейся дискуссии о "праве
сильного* лежит слишком уж упрощенная теория власти.

Если такие свойства, как правота и сила, совпадают, то физическое
насилие в процессе формирования власти приобретает исключительные позиции.
Обладая способностью комбинировать названные аспекты, физическое насилие не
может быть превзойдено никакой другой альтернативой избежания. Вместе с тем
эта комбинация преимуществ ограничена рамками применения альтернатив
избежания как таковых. Поэтому насилие всегда сохраняло и продолжает
сохранять свою специфическую, соотнесенную с властью природу, а
следовательно, власть и физическое насилие не может симбиотически
фундировать никакие медийные средства иного рода, скажем, истину или любовь.
Непременное ограничение фундированной насилием власти состоит в том, что она
может осуществляться практически универсально, но получаемая ею "прибавочная
стоимость" не может быть непосредственно использована для завоевания позиций
в сферах других коммуникативных средств.

На фоне этих размышлений становится понятным значение всех наших
прежних усилий по истолкованию насилия в качестве альтернативы избежания.
Например, насилие может осуществляться посредством демонстрации впечатляющей
силы, провоцировать которую было бы безумием. Функциональным эквивалентом
для этого становится гражданская техника темпорализации насилия. По мере
дифференциации двойных временных горизонтов такая темпорализация становится
возможной двояким образом: или как смещение в прошлое, или как смещение в
будущее. Иначе говоря, она осуществляется в направлении того или иного
неактуального, но релевантного горизонта современности. Насилие может
интерпретироваться как начало системы, вызвавшее к жизни селекцию правил,
функция, рациональность и легитимность которых получили независимость от
своих исходных условий143. Вместе с тем насилие может быть представлено в
качестве будущего события, наступление которого пока еще можно избежать в
современности, поскольку условия его применения хорошо известны. Оба вида
темпорализации основываются на эффективном регулировании какого-либо
современного поведения власти, а следовательно, на двойном кодировании
власти посредством права. Они заменяют плоскую вездесущность насилия
конкретикой регулируемой современности, которая совместима с временными
горизонтами инородного, но не актуального прошлого или будущего.

Способы решения этой тонкой структурной проблемы, конечно же,
обусловлены исторически и зависят от многих факторов. Они не только
предполагают надежную монополизацию решений по применению насилия, но и,
сверх того, достаточно комплексное отношение общественной системы ко
времени. Если будущее и прошлое предстают в виде гетерогенных
современностей, то различия временных модусов должны рассматриваться гораздо
шире, а не только в соотнесенном с властью отношении к реконструкции
общественной комплексности. Такая возможность впервые была реализована в
буржуазном обществе XVIII-XIX столетий.

Теперь мы намерены сформулировать два других комплекса соображений,
затрагивающих соответственно вопросы образования систем и генерализации.